Покрас Лампас: «Городу нужен художник»

Покрас Лампас (урожденный Арсений Пыженков, однако во всех документах изменил имя на творческий псевдоним) родился и вырос в Королеве. Переехав в Санкт-Петербург в 2013 году, он основал новое направление в искусстве – каллиграфутуризм. Один из самых востребованных в мире художников вернулся в Подмосковье, чтобы «написать историю побед родного города» на фасаде Детской школы искусств рядом с Центральной площадью. О себе, своих работах и роли стрит-арта в городской среде он рассказал «Подмосковье сегодня».

– Как часто ты бываешь в Королеве?

– Несмотря на то что здесь я родился и вырос, очень редко. Моя мастерская находится в Санкт-Петербурге. В Подмосковье остались родители и сестренки.

– Что формировало твой интерес к профессии?

– Я выходил из дома на проспекте Космонавтов и видел рисунки во дворах, на гаражах. Замечал много граффити вдоль железнодорожных путей. Мне нравилось ехать в электричке и из окон видеть, как уличные художники соревнуются между собой в стилях, цвете, форме.

– Почему город должен идти на поводу у стрит-артиста?

– Во-первых, это построение в городе новой визуальной среды, которую обычно формируют архитектура, баннеры, реклама. Уличное искусство должно стать своеобразной навигацией. Люди могут говорить, например, встретимся не на улице Ленина, а у фасада, где что-то нарисовано. Таким образом, у жителей появляются более личные места в городе.
Второй момент – образовательный. Когда мы находим новые визуальные сочетания, стилистики, образы, то так или иначе расширяем свою эрудицию и начинаем знакомиться с современным искусством. Для многих это может стать поворотным моментом в жизни – так же, как и для меня. Я связал свою жизнь с творчеством не потому, что меня отдали в художественную школу, а после того, как сам увидел искусство на улице.

– Способствует ли уличное искусство привлечению в регион новых туристов?

– Есть такой термин – джентрификация. Это когда художник приходит в неблагополучные районы и своим творчеством способствует развитию там более благоприятной среды для жизни, в том числе помогает малому бизнесу или способствует привлечению туристов. Например, если рядом с фасадом, который расписал художник, открывается магазин, кофейня или ресторан, то приток гостей, которые как туристы приезжают посмотреть на работу художника, позволяет этому бизнесу сделать больше выручки.

– А где проходит грань дозволенного для уличного художника?

– Я убежден, что любому городу нужен художник, с которым нужно работать. При этом автор должен соблюдать градус собственной ответственности: какую экспертизу он несет, какими знаниями обладает и какие ценности он транслирует. Это касается и его художественного стиля, и того, о чем в своих работах он говорит, а также того, как он это делает. Художник должен задавать себе вопрос: насколько новаторски мои работы с точки зрения локальной арт-сцены, федеральной или международной? Поэтому возможность поработать в уличных арт-проектах – это старт для художника, его карьеры, которая потом обратно возвращается в город с еще более интересными, запоминающимися проектами.

– Сейчас ты делаешь каллиграфию на фасаде Детской школы искусств. К тексту, посвященному 60-летию первого полета человека в космос, добавится граффити от подмосковного райтера Шона. Почему ты решил сделать эту работу?

– Для меня это личный проект, возможность привлечь внимание к Королеву как к одному из мировых центров космонавтики. За моими работами следят люди из других стран, и я хочу познакомить их с достижениями нескольких поколений жителей моего родного города.

О СМЫСЛЕ ЧЕРЕЗ ВИЗУАЛ

– Можно ли обычной краской, например из «Леруа Мерлен», и самым дешевым валиком сделать такие работы, как у тебя?

– Я работаю с краской не потому, что она дорогая, а потому что мне с ней комфортно, я могу ее контролировать. Даже процент ее вязкости может повлиять на мой результат. В одно время мы расписывали площади, покупая сотни литров самой дешевой краски. В то же время на других площадях мы работали с краской, которую нам привозили самолетом из Германии. Но я могу любым материалом сделать хорошую надпись. Другое дело, долго ли она продержится?

– Каким твой почерк был в детстве?

– Всегда разным, но он никогда не был чистым. От своего настроения я менял тип письма. Для меня искренней радостью было придумать новую форму буквы. В какой-то момент я превратил письмо в весь путь моей жизни. Каллиграфия – вид письма, позволяющий создать абсолютно новую визуальную трансформацию буквы, при этом рассказать о ней с точки зрения смысла.

– Что ты думаешь про уходящую эпоху ручного письма?

– Оно никогда не пропадет, а будет связано с чем-то личным. В том числе это инструмент верификации, который тысячи лет говорит о том, что каждый человек индивидуален. В этом ключе технологии – всего лишь путь оптимизации. Мы стали больше по­треблять информации, из-за этого мы меньше пишем, зато больше видим и слышим. Почерк же из бытовой необходимости перетекает в искусство и обретает популярность спустя годы.