Анастасия Гребенникова: «Воспринимаем любительский театр как служение»

Анастасия Гребенникова – создатель и руководитель любительского театра «Атмосфера» в городе Щелково. Театр был создан в 2016 году и за пять лет приобрел в Щелково своего постоянного зрителя. Ориентиром для «Атмосферы» стало творчество театрального режиссера, актера и педагога Е. Б. Вахтангова. Анастасия Гребенникова рассказала порталу «Подмосковье сегодня» о спектакле «Смерти не будет. Борис Пастернак», над которым команда «Атмосферы» работала последнее время.

– Анастасия, расскажите, с чего начинался любительский театр «Атмосфера»?

– У меня театральное образование, но в виду семейных обстоятельств я не пошла по профессии, стала работать в выставочной компании. В этом бизнесе я пробыла восемь лет, и в какой-то момент поняла, что достигла профессионального потолка. Как раз в этот момент мне позвонила педагог, у которой я занималась в театральной студии в местном ДК с 14 лет, и предложила возглавить любительский театр. Видимо, желание заниматься театральной работой все это время теплилось внутри, поэтому я сразу согласилась.

Думаю, это был правильный шаг, потому что не каждому удается войти в одну реку дважды. Мне это удалось, пусть и в любительском формате. С самого начала мне не хотелось, чтобы театр называли самодеятельным. Мне ближе определение любительский театр.

– В чем разница между самодеятельным и любительским театром?

– Разница большая. Константин Сергеевич Станиславский или Евгений Багратионович Вахтангов тоже в свое время были любителями, но они воспринимали театр как служение. Все их время и мысли были посвящены театру, они постоянно работали над собой и над своими произведениями.

Когда мы набирали актеров, я определила для них основной критерий – не воспринимать наш театр как кружок. Не получится сразу выйти на сцену и начать играть. Как и тем людям, которые поступают в театральный ВУЗ, актеру-любителю нужно учиться. Только обладая определенными техническими, практическими и теоретическими знаниями, можно попытаться сделать что-то на сцене. В театр я брала только тех, кому был близок этот подход.

За пять лет существования театра, людей, которые разделяли наше представление о театре как служении, было гораздо меньше, чем тех, кто приходил с поверхностным восприятием этой профессии. А мы здесь занимаемся профессией. Это основной критерий для меня в наших занятиях с ребятами.

– Кем были люди, которые пришли к вам в 2016 году?

– Как правило, приходили просто по объявлению о наборе. Это были самые обычные люди, которые живут в нашем городе, занимаются своими профессиями и любят театр. В Щелково на тот момент не было другого любительского театра. Раньше, правда, был любительский коллектив под руководством Светланы Ивановны Погодиной, но со временем он стал профессиональным драматическим театром.

Половина первого набора театра была мне знакома по занятиям в театральном кружке при ДК. Возраст был совершенно разный: от четырнадцати до восьмидесяти. Для меня не имело значения, откуда пришел человек, чем он занимается, какой у него бэкграунд, личная жизнь и т.д. Я считаю, что все без исключения люди талантливы. Вопрос только в том, как этот талант раскрыть. Многих из моего театра объективно можно назвать хорошими актерами, которые могут дать фору и некоторым профессиональным артистам.

– А какое направление у театра было изначально? Классическое?

– Классической здесь может быть только школа. Актерам при поступлении в театральный ВУЗ дается четыре года, чтобы освоить минимальный набор теоретических и практических навыков, которые нужны человеку, чтобы он мог овладеть профессией. Ребята, которые играют в нашем коллективе долго, этими навыками уже овладели. Дальше мы уже не ставим себе рамки, в какую форму облечь спектакль, какого он должен быть жанра и т.д. Мы философы и считаем, что спектакли сами к нам приходят. Мы будто цепляем идеи из воздуха, и начинаем с этим материалом работать.

В процессе работы многое отсеивается, и на сцену выходит примерно тридцать процентов от изначального материала. Это происходит, в том числе и потому что некоторые актеры покидают театр. Проблема любительского театра в том, что люди не связаны никакими договорами и обязательствами. К счастью, есть как минимум 15 преданных людей, которые останутся несмотря ни на что. Это люди, которые фактически попробовали обрести вторую профессию и доказали своим трудом на сцене, что имеют право ей заниматься.

Мы всегда философски относимся к отрицательным и положительным комментариям и отзывам. Кому-то нравится наше творчество, кому-то нет. Кто-то в бешеном восторге, а кто-то в категорическом протесте. Свойство профессионального человека – не радоваться долго своим победам. После любой победы наступит поражение, и тогда будет трагически горько.

Именно это случилось с нами в начале этого года на фестивале в Кольчугино Владимирской области, куда нас позвали друзья. С самого начала выступление пошло не так: мы даже хотели во время спектакля закрыть занавес и тихонько уйти со сцены. При этом мы показывали тот же спектакль, который год назад с большим успехом представляли в МХАТе на конкурсе любительских и студенческих театров.

В жюри фестиваля была Елена Александровна Дунаева – педагог из Щукинского театрального института. Она как человек профессиональный очень деликатно подошла к нашему выступлению, и сказала, что мы занимаемся тем, чем надо, только идем немного не в ту сторону. Мы стали думать, куда же мы идем, и поняли, что надо сделать шаг назад. Начали мы это шаг с нашей самой первой постановки «Смерти не будет. Борис Пастернак». Она три года была в стопе, и в данный момент мы переделываем ее для того, чтобы в августе показать в Доме-музее Б.Л. Пастернака в Переделкино.

– Это была первая постановка вашего театра?

– Да, первая постановка, которую можно назвать спектаклем. В начале деятельности нашего театра мы придумали формат, который назвали «Творческие посиделки у самовара». Ребята выходили на публику и пробовали себя в чтении, вокале, разыгрывали сценки. Это был полноценный формат арт-кафе, когда нет четкого разделения между сценой и зрителями.

Мы пошли простым путем: взяли в качестве темы поэзию Серебряного века, советских поэтов и каждый вечер посвящали разным поэтам: Цветаевой, Ахматовой, Высоцкому... Когда дошли до Пастернака, оказалось, что в формат арт-кафе не умещается то, что мы хотим сказать о его творчестве. Тема требовала воплощения на сцене.

Я начала писать инсценировку, и получился спектакль о жизни Бориса Леонидовича Пастернака. Мы связались с Домом-музеем в Переделкино, получили много дополнительного материала и корректировок. Сейчас мы занимаемся переформатированием спектакля, и, если нам удастся сыграть его в Переделкино, я считаю, что это будет для нас большой шаг вперед.

Есть еще ряд нетеатральных проектов, которые мы хотели бы осуществить в сотрудничестве с Домом-музеем Пастернака. Один из них – возобновление чтений стихов на могиле писателя. После кончины Бориса Леонидовича среди почитателей его творчества стихийно возникла традиция в день рождения и смерти приходить на Переделкинское кладбище, читать друг для друга его стихи, прозу, петь песни, написанные на его слова. Было бы здорово возродить такие чтения в содружестве с Домом-музеем Пастернака.

– Человеку, который не знает биографии Б. Л. Пастернака, сложно ли будет понять ваш спектакль?

– Не сложно, но это спектакль-мотиватор. Многие люди после спектакля захотят почитать книги, пойти в библиотеку. Мы с самого начала нашего театра определили, что не идем на поводу у зрителя. У нас есть такая возможность, потому что мы не профессионалы, а любители. Публика часто требует зрелищ, и если все время идти у нее на поводу, то репертуар будет плачевен.

На фестивалях мы часто сталкиваемся с тем, что театры идут на поводу у зрителя. Получаются плохие спектакли из комедии положений, французские или американские пьески похожие одна на другую. Например, у американского драматурга Нила Саймона вагон таких однотипных пьес. Актеры играют неинтересно и одинаково, а зрителю зачастую это нравится. Человек склонен приходить в театр развлечься, а мы бы хотели чему-то его научить или побудить к развитию. Театр – это живое искусство. Если оно цепляет тебя в самое сердце, выстреливает удивительный залп энергии, который способен побуждать к добру.

Когда я села за постановку спектакля о Пастернаке, начала много читать. Искала все, что было связано с Пастернаком: биографии, письма, прозу, поэзию... В основу постановки легло 27 литературных источников. Даже в доме-музее Пастернака сказали, что это колоссальная работа. Сначала я просто искала интересные фразы, факты, а потом эта библиотека раскрылась, и я со стороны увидела ее объем во всей красе.

Мы сейчас сознательно усложняем постановку. В первом варианте спектакля мы проходили по жизни Пастернака как по роману «Доктор Живаго». Доказано, что огромное количество сцен и образов романа были взяты из жизни, поэтому мы вели параллельно две линии: линию жизни и линию романа. Сейчас мы усложняем структуру, добавляем два дополнительных плана: линию времени через письма и линию стихов. Все четыре плана мы увязываем в одно, и если раньше спектакль изображался рывками, яркими картинками, то сейчас он достаточно ровный и лишен спонтанности.

В доме-музее Пастернака нам дали ценный совет: воспитывайте в себе благородство природы. Нужно самим дотянуться до героев, которые были представителями другой эпохи. Следуя этому совету, мы убираем из постановки театральную пошлость, картинку ради картинки. Это мои недостатки как сценариста и режиссера, но я иногда себе это прощаю, потому что я такой же любитель-режиссер, как и мои ребята любители-актеры. По профессии я все-таки актриса.

– Какой театр или школа служат для вас образцом?

– Для нас это театр Вахтангова. Первой этим театром заболела я, а потом заразила ребят. Это не значит, что мы не ходим в другие театры или они нам не нравятся. Мы, например, просмотрели практически весь репертуар «Школы драматического искусства». Прекрасные спектакли режиссера Александра Анатольевича Огарева. На его спектаклях я ловила себя на мысли, что впервые в жизни смеюсь в театре до слез. Это настоящий, живой и не пошлый юмор.

Тем не менее, главный образец для нас – Вахтанговская школа. Евгений Багратионович Вахтангов был любимым учеником Константина Сергеевича Станиславского, которому мастер хотел передать учение о своей школе. Вахтангов в полной мере систему Станиславского не взял, он немного изменил ее, сделав более игровой и зрелищной. Вахтангов умер достаточно молодым и так и не увидел на сцене самого триумфального своего спектакля «Принцесса Турандот».

– Почему вы ориентируетесь именно на театр Вахтангова?

– Восемь лет, пока я работала на выставках, я вообще не ходила в театр. За эти годы театр претерпел огромные изменения: в него ворвалось бесчинство и пошлость. Наконец, мой шеф, у которого я тогда работала, буквально заставил меня пойти в театр Вахтангова. Я смотрела спектакль «Улыбнись нам, Господи». Актеры играли потрясающе, но меня особенно поразила режиссерская работа. Я стала изучать этого режиссера, пересмотрела практически все его работы. Для меня он стал эталоном того, как соединить свою мысль и мысль автора, и как осовременить текст не пошлыми способами. Я говорю о режиссере Римасе Владимировиче Туминасе.

– Для вас важны декорации, реквизит, костюмы?

– Как сказал мой мастер, который приезжал на защиту звания: отсутствие декораций – это не от богатства. Мы, конечно, себя успокаиваем, что Питер Брук любил пустое пространство сцены и считал, что актер должен заполнять это пространство собой. Я с этим согласна, потому что часто изобилие декораций, великолепное костюмное решение скрывают внутреннюю пустоту. Пусть лучше актер выходит в рубашке из секонд-хенда, но сыграет так, что зацепит зрителя.

«Безымянная звезда» была первым нашим спектаклем, который требовал декораций. Мы вышли из положения, и создали на краудфандинговой платформе «Планета» проект по сбору денег на постановку. Мы собрали 30 тысяч рублей и купили ткани, металл для конструкции. Мы не жалуемся на материальное обеспечение, наше положение далеко не самое плохое. Пообщавшись на разных фестивалях с другими любительскими театрами, мы поняли, что у многих наших коллег нет даже постоянного места для репетиций и выступлений.

– Где вы получили театральное образование?

– Я училась на актерском факультете Международного Славянского Института. Факультет был создан мастерами школы-студии МХАТ, в числе которых был Иван Михайлович Москвин-Тарханов. Это был один из первых в стране коммерческих ВУЗов, где можно было получить театральное образование. Я поступила, когда институту было уже лет пять-шесть, и многие из его выпускников стали популярными артистами. У меня, например, были педагоги из четырех ВУЗов: Щепкинского, МХАТа, Щукинского и на втором курсе к нам присоединился Александр Анатольевич Огарев из «Школы драматического искусства». Таким образом, мы прикоснулись к четырем школам.

Институт славился тем, что здесь у мастеров была полная свобода, отсутствие рамок, которыми они были ограничены в своих ВУЗах. Позже, когда мы выпустились и началось вхождение в профессиональную жизнь, я часто слышала такую фразу: в «Славянке» синтетические актеры. Такой актер действует вне рамок, а это сегодня очень актуально. Многие мои коллеги стесняются говорить, что закончили «Славянку», а для меня важно не как называется диплом, а знания, навыки и мастера.

– Вы не жалеете, что не продолжили работать в театре сразу после окончания ВУЗа?

– Сложный вопрос. В 17-20 лет мы остро и по-детски воспринимаем многие вещи. Меня утешает, что это был мой выбор. Возможностей пойти дальше по профессии было много. Я единственная на курсе, кто начал активно сниматься еще во время учебы. На 4 курсе у меня уже было два проекта в кино: в полном метре и в сериале. От сериала пришлось отказаться, но в Армению на съемки кино я все-таки поехала, скрывая, что беременна.

Так же было и с театром. Я была наслышана про искалеченные судьбы актрис, которые не смогли во время родить ребенка. Я решила, что буду мамой, но тогда не знала, что уйти из профессии легко, а вернуться очень сложно. В начале поступали предложения, звонки, а потом вдруг – ничего.

Большое количество моих друзей профессиональных актеров выступают в неплохих и известных театрах, но отучаются любить свою профессию. Зачастую у них нет возможности для того творчества, о котором они мечтали, когда поступали в институт. Люди идут в эту профессию, рисуя в голове определенную картинку, а потом встречаются с реальностью тет-а-тет и понимают, что она не соответствует ей. А у меня появилась возможность создать реальный театр, который полностью соотносится с той картиной, которую я себе представляла, когда шла в театральный ВУЗ. Пусть театр и любительский, но у меня есть как минимум 15 человек, которые идут за мной и разделяют мои взгляды на творчество. Это дорогого стоит.