Андрей и Анастасия Лозовые: «Билофон – инструмент с уникальным звучанием»

Супруги Андрей и Анастасия Лозовые – создатели проекта «Поющая бронза в Звенигороде» и музыкальной школы-студии звонарей, где дети и взрослые могут научиться играть на необычном инструменте – билофоне. Уникальная звонница из плоских колоколов – поющих бронзовых пластин – была разработана 30 лет назад колокольным мастером Александром Жихаревым. Занятия проходят при Троицкой церкви села Ершово Одинцовского городского округа. В планах супругов создание собственного зала для занятий и концертов в соседней деревне Супонево.

– Андрей, расскажите, как вы заинтересовались столь необычным инструментом?

Андрей – Я жил раньше в Москве рядом с парком Коломенское, где и познакомился впервые с Александром Жихаревым и его билами. В начале 1990-х годов он лил колокола для церквей, работал звонарем в соборах Московского Кремля. Он также работал на ВИЛСе – Всероссийском институте легких сплавов, где занимался бронзовым прокатом.

Видимо, работа с прокатом навела его на мысль изготовить звенящие бронзовые пластины. Жихареву удалось прокатать некоторые редкие бронзовые сплавы, и, таким образом, у него получился не имевший аналогов в мире музыкальный инструмент с уникальным звучанием.

Сплав, который используется для изготовления била, близок колокольному. Как известно, колокола льют из бронзы марки B20: 80% меди и 20% олова. Но сделать из него прокат – технически сложная задача. Дело в том, что необходим горячий прокат в строгом температурном диапазоне +/- 3 градуса, когда сплав олова и меди обладает необходимой пластичностью (так называемая бета-фаза). Если температура поднимется чуть выше – металл становится текучим, если опустится на пару градусов ниже – превращается в подобие сухой глины и трескается. Такой сплав катают за рубежом такие производители оркестровых тарелок, как Zhildan, Sabian.Они держат свои семейные рецепты сплава и проката в большом секрете.

Нашему мастеру удалось найти состав бронзы, который обеспечивает большую прочность и надежность инструмента, в том числе для игры на улице зимой. Плотность материала достигается и за счет проката. Если била не прокатывать, то отлитое изделие будет иметь пористую структуру, из-за чего может разрушиться в сильные морозы.

– А как возникла ваша школа-студия в Звенигороде?

Андрей – Мы с супругой переехали в Звенигород около 10 лет назад. Сначала я решил пригласить Александра Жихарева сюда, чтобы организовать выступление около Саввино-Сторожевского монастыря. На тот момент Александр Иванович уже прекратил свои концерты в Коломенском парке.

Мы действительно провели несколько концертов у стен монастыря, и еще два мероприятия на Городке возле старинного Успенского собора. После этого я подумал о том, чтобы организовать подобные фестивали на постоянной основе. У Жихарева много клиентов в среде музыкантов, которые приобретают его инструменты. Идея была в том, чтобы собрать исполнителей и коллективы из разных городов в Звенигороде, и люди могли услышать красивое многоголосье русских колокольных бил.

Во время организации фестивалей в Звенигороде мы столкнулись с тем, что далеко не все исполнители могут к нам приехать. Многие живут в дальних городах или за рубежом. Например, в Испании есть замечательный музыкант Марк Пулидо – сын богатого винодела, собравший большую коллекцию бил. Он устраивает релакс-сессии с визуализациями и лазерными шоу. Понятно, что такого исполнителя сложно пригласить к нам на фестиваль, поэтому возникла идея воспитать собственную школу исполнителей.

Такие занятия по игре на билах решила вести моя жена Анастасия. Она профессиональный музыкант, играла в оркестре им. Н. П. Осипова.

– Била делаются только из бронзы или из других материалов тоже?

Андрей – Лучший материал бронза, но в принципе можно делать из латуни, титана, стали и даже алюминия. У нас при храме сейчас стоит учебная алюминиевая звонница, также выполненная А. И. Жихаревым. Главный секрет этих пластин в прямоугольной форме, которая гарантировано дает красивые обертона. При ударе звучит основная нота, к которой прибавляются еще три согласованных обертона из разных октав.

Жихарев нашел идеальную пропорцию пластины приблизительно 3x4. Ее называют иногда «серебряным сечением» или «пропорцией иконы». Каждая геометрия или форма звучит по-своему. Квадратные пластины или круглые диски, например, звучат одной нотой без обертонов. Комбинация нескольких форм в одном теле дает эффект «бинауральных биений». Настроить биения можно вплоть до одного герца. Эти сверхнизкие частоты могут погружать человека в сон, например, 3 герца (Дельта-ритм) считается состоянием сна, медитации или молитвы. Такие вещи в основном любят натуропаты и звукотерапевты.

– Билофон используется в терапевтических целях?

Андрей – Да, можно создать из бил терапевтическую звонницу. Существуют, например, практики терапии низкочастотными волнами. В природе существует так называемый резонанс Шумана – это одна из основных гармоник низкочастотного электромагнитного колебания, которое образуется от грозовых разрядов в ионосфере. Эта волна имеет основную гармонику 7,83 герца и существует со времен возникновения Земли.

Ученые выяснили, что это необходимая для нас частота, хотя мы ее и не слышим. В Америке проводили такой эксперимент: студентов добровольцев погружали в полностью экранированный бункер, куда не проникали электромагнитные волны, и со временем у них начинала болеть голова. Когда включали генератор низкочастотных электромагнитных волн на частоте 7,83Гц, самочувствие студентов восстанавливалось. Мне говорили, что и на космических станциях, где космонавты оторваны от конденсаторной системы «Земля-Ионосфера», тоже включают низкочастотный генератор электромагнитных волн.

Научные наблюдения за 50 лет говорят о том, что частота стабильна и не меняется. Тем не менее, она засоряется техногенными электромагнитными волнами, которые по своей силе гораздо мощнее природных волн, поэтому, ничего худого человеку не будет, если он искусственно воссоздаст это колебание в виде бинаурального эффекта. Это акустическое явление создает в голове слушателя некое подобие реальной низкочастотной волны, что, по сути, является аудиомассажем, звуковой или музыкальной терапией, благотворно влияющей на человека.

Воздействие звуков и, в частности, низкочастотных колебаний на состояние человека не вызывает сомнений. Оно бывает и негативным. Если создать колебание низких частот с большой амплитудой, то оно может вызвать подавление нервной системы и даже панику. Иногда этим фактом объясняют явление пустующих кораблей «голландцев» в морях. Якобы волны вызывают мощные низкочастотные колебания, которые сводят команду корабля с ума и заставляют в панике бросаться в воду.

Но била Жихарева с точно настроенными бинауральными эффектами для терапевтических задач не излучают конкретные низкочастотные колебания, а лишь имитируют их за счет сложения в голове у слушателя двух слышимых гармоник, разнесенных на заданную величину.

Анастасия – Как музыкант могу добавить, что одни звуки расслабляют человека, а другие, наоборот, собирают. Материал тоже влияет на это. Звучащая латунь, например, по моим ощущениям, тонизирует, а бронза – «размягчает».

– Какие есть принципиальные отличия плоского била от колокола?

Андрей – У колокола звуковая волна распространяется крестообразно в четыре стороны, а у била – равномерно по двум направлениям. Особенно это заметно на открытых площадках. Люди, которые стоят сбоку от инструмента слышат звук намного тише.

Било имеет основной тон и три слышимых обертона, а в колоколе – основной тон плюс четыре обертона. Кроме того, у колокола есть изменение звука в унтертон. Когда в колокол ударили – этот удар называется корнет – верхняя тональность затихает, и далее слышен гул, который, как правило, звучит на октаву ниже. Чем больше колокол, тем длиннее слышен гул.

В билофоне используются молотки с разными набойками, благодаря чему можно достигнуть колокольного эффекта. Била – это прекрасный вариант замены тяжелых колоколов. Можно создать благовест, не перегружая колокольню многотонным колоколом. Например, било весом две тонны дает звук эквивалентный колоколу весом в 100 тонн. То есть соотношение получается в 30-50 раз.

– Насколько часто сейчас используются била вместо колоколов в храмах?

Андрей – Во многих храмах есть била, например, в Покровской церкви села Акулово в Одинцовском районе. В 2000 году Александр Жихарев сделал двухтонное било для этой церкви.

В 1990-е годы, когда стала возрождаться церковная жизнь в стране, заказов было много. Потом предприимчивые люди стали копировать изобретение Жихарева и не всегда качественно. Появились фирмы, которые делали била из дешевых материалов, не уделяли должного внимания настройке и сведению обертонов. Появились последователи даже в Индии и Германии. Казалось бы, форма и принцип этого инструмента просты, но изобрести его не могли до тех пор, пока не возникла технология проката в XX веке.

– Било имеет исторический прообраз?

Андрей – Билом раньше называли деревянную палку, использовавшуюся в монастырях вместо колокола. Эта традиция до сих пор существует на Афоне.

Анастасия – Деревянные била – это самые первые колокола на Руси, однако у нас било не прижилось. Дерево, которое используется в Греции – сухое и звонкое. В центральной России такая древесина не встречается из-за сырого и холодного климата, а наши дуб или береза подобного «плотного» звука не дают. По этой причине била на Руси стали производить из железа. Первые такие била появились в X-XI веках и выглядели они в виде железных коромысел или просто как прямоугольные балки типа рельс.

Латинская традиция колокольного звона пришла к нам в XI веке с привозными колоколами. А традиция собственного изготовления колоколов достигла своего расцвета к XVIIстолетию. По рассказам очевидцев, побывавших на Афоне, там чаще используют била, несмотря на изобилие колоколов, которые усердные прихожане и гости везут в дар. На некоторых колокольнях колокола висят, а лестницы сгнили, и монахи, как встарь, стучат по доскам.

– С чем был связан переход с бил на колокола в русской традиции?

Анастасия – Возможно, это связано с политическими влияниями и активными попытками насаждения латинских традиций на Руси, наиболее эффективные из которых прижились. Со строительством больших храмов и развитием церковной культуры возникло производство колоколов, дающих более мощный и мелодический звук. Но в России их делали по-своему. Латинские колокола имели более вытянутую форму, и звукоизвлечение происходило иначе. У нас звонарь раскачивал язык, а на Западе крутили балку, на которой держался сам колокол.

Андрей – У железных бил старого типа много недостатков: скудные обертона, негармоничные сочетания, звучание быстро затухает. Только бинарный сплав меди и олова дает «пружинность» звука. Олово мягкое, а медь – тверже, и на молекулярном уровне это сочетание дает нужный эффект.

Анастасия – У Жихарева была мысль сделать так, чтобы на колоколах можно было играть музыку. В Европе подобным образом играют на карильонах. Этот инструмент имеет клавиатуру как у фортепиано, от которой тянутся тросики к колоколам на звонницу. Звонарь сидит за пультом с несколькими рядами клавиш и играет концерт, а наверху звучат колокола. Жихарев хотел сделать у нас что-то подобное – он добивался такого звучания пластин, чтобы каждое било настраивалось на определенную ноту.

О создании концертных колоколов мечтал еще Константин Сараджев. Этот звонарь-виртуоз жил в Москве в начале XX столетия и обладал уникальным слухом – мог различать до полутысячи обертонов. После революции американцы выкупили редкую звонницу Свято-Данилова монастыря, установили в Гарвардском университете и наняли для ухода за ней Сараджева. Поскольку звонарь обладал уникальным слухом, он стал настраивать колокола – делать подпилы, чтобы звук был чище. Американцы заметили это, посчитали, что он портит колокола и выгнали. Сараджев не мог жить без колоколов и вскоре заболел и умер. Марина Цветаева посвятила Сараджеву очерк «Сказ о звонаре московском».

– Как часто вы даете концерты?

Анастасия – Мы давали концерты при храме в Ершово. Настоятель храма отец Георгий приютил нас в 2019 году. В трапезной Храма есть сцена, куда наша стойка со звонницей вошла как влитая. Конечно, там низкие потолки, и нет такой акустики, как было бы в каменном помещении с высокими потолками, но все равно, есть возможность играть концерты и проводить занятия.

До пандемии к нам часто приезжали группы, и мы выступали с концертами практически каждые выходные. Своих учеников я часто привлекала к выступлениям. Инструмент хорош тем, что можно играть и на улице. Впечатление от звука на улице иное, чем в помещении, где более глубокое восприятие: слышен каждый обертон. Поэтому в помещении можно играть гораздо тише.

– Какие произведения исполняете на билофоне?

Анастасия – С моими учениками, среди которых есть не только дети, но и взрослые, мы учим нотную грамоту. Мы берем и классику: Моцарт, Бетховен, Чайковский, но что-то простейшее, без большого количества гармоний, чтобы не было нагромождения звуков.

На этом инструменте очень хорошо импровизировать. К примеру, дети часто стесняются импровизировать на пианино, а на билофоне с удовольствием это делают, и даже могут сами легко подобрать мелодию на слух. Смысл и возможности инструмента как раз в том, чтобы у человека, прежде всего, развилось внутреннее слышание музыки и смелость в исполнении.

– Вы учите только игре на билофоне или еще и на традиционных колоколах?

Анастасия – Я прошла дополнительное обучение в Московской Школе Звонарей, сама участвую в богослужениях в качестве звонаря и обучаю этому мастерству желающих. В наших местах есть приходы, в которых есть и дети, и взрослые, которые хотят научиться красиво звонить в своих храмах. Я к ним выезжаю и провожу мастер-классы.

Прекрасно, что есть люди, которые желают приобщаться к искусству традиционного церковного и музыкального колокольного исполнительства. Мы в нашей школе им в этом помогаем.

Информация о школе звонарей при Храме Живоначальной Троицы в с. Ершово - https://hram-ershovo.ru/zvon/