Артем Курюкин: «Жители Коломны могут гордиться Коломенским патефоном»

Артем Курюкин – создатель нового музея, расположившегося в самом центре исторической части Коломны, который посвящен символу эпохи 1930-х и 1940-х годов – Коломенскому патефону. Знаменитая фабрика, выпускавшая в лучшие годы до тысячи аппаратов в сутки, просуществовала в довоенной Коломне всего семь лет, но за этот короткий срок успела войти в историю отечественной звуковоспроизводящей техники. В зале нового музея, который открылся в мае 2017 года, можно увидеть редкие фонографы, граммофоны и патефоны самых разных форм и конструкций.

– Расскажите, как построена экспозиция вашего музея?

– Хотя музей посвящен, в первую очередь, коломенскому патефону, наша экспозиция отражает историю звукозаписи и звуковоспроизведения в целом. Сначала мы показываем музыкальные шкатулки на перфорированных дисках, потому что в принципе вся музыкальная индустрия начинается с шарманки. Аналогичные диски вставлялись в шарманку, но в музыкальной шкатулке имелся еще пружинный часовой механизм. Собственно звукозапись и звуковоспроизведение начинается с фонографа Эдисона.

–В какие примерно годы появляются первые звукозаписывающие аппараты?

– Это 1877 год. Американский изобретатель Томас Эдисон стал первым, кому удалось записать голос человека на носитель. Эдисон, будучи телеграфистом, работал над усовершенствованием мембраны телефона, к которой была припаяна иголочка. Однажды он уколол палец этой иголкой и подумал: «почему бы эти колебания не записать?» Не откладывая идею в долгий ящик, он конструирует экспериментальную модель фонографа, который состоял из стального валика с натянутой оловянной фольгой. Эдисон говорил, а иголочка вырезала звуковые колебания. Затем он переставил мембрану, начал снова крутить валик, и услышал собственный голос. Изобретатель сам не ожидал такого успеха, его аппарат заработал с первого раза. Только в Америке у Томаса Эдисона было 1093 патента, но он все-таки считал своим любимым детищем именно фонограф.

Поскольку Эдисон был телеграфистом, запись и воспроизведение музыки он ставил на второй план. Применение своего фонографа он видел в записи речи, создании книг для слепых и разных обучающих программ вплоть до обучения разговору попугаев. Однако впоследствии фонограф использовался и для воспроизведения музыки. Интересно, что человек, который представлял изобретение Эдисона в Российской империи, попал на три месяца в тюрьму за чревовещание. Никто не понимал, как он мог говорить закрытым ртом и почему крутил какую-то ручку.

Конечно, как и у любого продукта, у фонографа должен был возникнуть конкурент, и в 1887 году через десять лет Эмиль Берлинер представляет миру уже более знакомый нам граммофон. Он имел ряд серьезных преимуществ по сравнению с фонографом. Заметным недостатком звуковых валиков Эдисона была невозможность их тиражирования, а диск-матрица, которую изготовил Берлинер, позволяла штамповать сотни пластинок. Вот почему в начале 1910-х годов фонографы уходят с рынка музыкальной индустрии, хотя в качестве диктофонов используются вплоть до 1929 года. В то время, когда фонограф стал терять популярность, Эдисон разработал первые говорящие фонографические куклы. Те же самые валики вставлялись в куклу, под платьем пряталась труба, а игрушка пела или проговаривала уже записанные фразы. У нас в музее есть подобная кукла, хотя и 1920-х годов изготовления, потому что оригинальная кукла Эдисона – это очень редкий продукт.

–В чем разница между граммофоном и патефоном? Распространено мнение, что патефон – это «чемоданчик», а у граммофона есть снаружи труба.

– Строго говоря, нет разницы, есть снаружи труба или нет: если это оригинальная машина братьев Пате, то это «патефон». Аппараты этой фирмы несколько отличались по принципу воспроизведения от других граммофонов, на них, например, можно было проигрывать только особые пластинки той же фирмы. Так как патефоны были очень популярны в дореволюционной России, это название закрепилось за любыми портативными граммофонами. Также и мы сегодня словом «ксерокс» называем любую копировальную технику, а по факту это название конкретной фирмы. Я не брезгую именовать наш советский портативный граммофон «патефоном», потому что это название прочно вошло в язык.

–Верно ли, чтона патефонных пластинках помещалась буквально одна песня?

– Да, что у граммофона, что у патефона пластинка имела 78 оборотов, поэтому на ней можно было записать только по одной песне с каждой стороны. Если же песни были большие, то на одной стороне записывалась первая половина композиции, а на другой – вторая. Кстати, именно поэтому мы до сих пор употребляем выражение «музыкальный альбом». Если изначально на пластинке умещалось максимум две песни, то чтобы собрать полный набор песен того или иного исполнителя, покупались в прямом смысле альбомы, с вставленными в них пластинками.

Компания «Декка» открыла новую эпоху в граммофонной промышленности, приступив к производству портативных граммофонов в виде чемоданчиков. В 1914 году та же компания «Декка» стала выпускать переносной граммофон, который сразу же окрестили «trench» – траншея, потому что в то время шла Первая мировая война, и продукция отправлялась в основном на фронт. Выпускали, кстати, и пуленепробиваемые граммофоны. Такой аппарат есть в нашей коллекции. В музее представлен пляжный вариант граммофона с раструбом из картона, который сворачивался в веер. Один из самых маленьких карманных граммофонов выпускали в Швейцарии. Он имел круглую форму, напоминающую карманные часы.

–Расскажите о советских патефонах. Когда патефоны появились в подмосковной Коломне?

– Советские конструкторы патефонной промышленности взяли за основу английскую модель «HisMaster’sVoice» 101. В 1934 году в городе Коломна открылась новая отрасль производства на территории бывшей шелкопрядильной фабрики. Коломенский патефонный завод стал одним из самых крупных в стране, в 1938 году объемы производства уже составляли около 1000 патефонов в сутки. Такие колоссальные объемы нужно было как-то сбывать, поэтому патефоны продавали как на местном рынке, так и экспортировали. Конечно, аппараты продавали не в Европу, где было достаточно своих марок, а в Афганистан, Китай, Монголию, Иран и другие страны Азии.

– А много было патефонных заводов в Советском Союзе?

– Да, заводов было много. Кроме Коломенского были еще Владимирский, Ленинградский, Московский, Днепропетровский и другие. После войны их стало еще больше, потому что нужно было как-то перепрофилировать оборонные предприятия на производство бытовой техники. Продукция Коломенского завода славилась великолепным качеством. В Коломне работали приглашенные из Москвы специалисты граммофонной промышленности Максим Григорьевич Момот и Борис Никитович Хитев. Они открыли экспериментальный участок акустической лаборатории, где разрабатывали новинки и внедряли их в производство.

Когда объявили конкурс на лучшую мембрану патефона, а мембрана – это звукосниматель, то есть акустический центр патефона, сравнили Коломенскую модель и несколько других советских аппаратов с упоминавшейся уже английской моделью «His Master's Voice», и мембрана Максима Григорьевича Момота была очень высоко оценена. В 1938 году Коломенский патефон экспонировался на Всемирной выставке в Париже, как знак качества промышленности Советского Союза. Любопытно, что писателю Николаю Островскому за роман «Как закалялась сталь» вместе с орденом Ленина подарили также памятный подарок – коломенский патефон. Позже он распорядился купить еще один такой аппарат, чтобы подарить своей матери.

Уникальный аппарат, выпускавшийся на коломенском заводе, о котором мы обязательно говорим посетителям музея – «Говорящая бумага». Это своеобразный прототип магнитофона, где вместо магнитной ленты использовалась бумага. Полиграфическим способом на бумаге делалась запись, которая проигрывалась оптическим способом. Таких аппаратов было выпущено всего около семисот штук. В связи с началом войны разработка оказалась невостребованной, а после войны появилась совсем другая техника. На сегодняшний момент, по крайней мере, на моей памяти, есть только два музея, где выставлен этот аппарат: Политехнический музей в Москве и краеведческий музей в Коломне. Может быть, отдельные экземпляры сохранились еще в частных коллекциях, но мне об этом неизвестно. Разработкой этой машины занимался инженер Борис Павлович Скворцов.

–Возможно лиувидеть и услышать эту «Говорящую бумагу» в действии в краеведческом музее?

– Нет, там ее берегут как зеницу ока. В принципе даже у нас в музее послушать можно лишь единичные экспонаты, потому что мы трепетно относимся к старинной механике. В скором времени она истратит заводной ресурс, ведь пружина со временем теряет свои свойства. Тем не менее, в зале, который расположен рядом с основной экспозицией, у нас проводятся прослушивания патефонов, если заказывается интерактивная экскурсия. Мы демонстрируем работу фонографа, граммофона, патефона «Братьев Пате» и, конечно же, нашего коломенского патефона. Я стараюсь каждому завести старую песню «Днем и ночью», которую поет Леонид Утесов со своей дочкой Эдит. В ней как раз упоминается наш коломенский патефон.

–После войны производство патефонов в Коломне прекратилось?

– В сорок первом году, как мы знаем, началась Великая Отечественная война, и завод из Коломны эвакуировали в город Белово Кемеровской области, где стали производить рации для танков. К нам же, в свою очередь, на освободившееся место эвакуировали завод текстильного машиностроения из Ленинграда. Сейчас, конечно, там уже ничего не производят. Кстати, у меня однажды были туристы из Белово Кемеровской области и они сказали, что радиозавод существует у них до сих пор. Получается, что Коломенский патефонный завод просуществовал всего семь лет, но до сих пор на сегодняшнем рынке патефонной старины коломенские аппараты считаются самыми популярными. В конце пятидесятых годов и другие заводы сворачивают производство, потому что патефон теряет свою популярность. В те годы у людей стали появляться телевизоры, радио, радиолы. Кому хотелось продолжать крутить ручку патефона? Только в деревнях, где не было постоянного электричества, еще какое-то время можно было услышать патефон.

–Как долго вы собирали эту коллекцию?

– Это, можно сказать, семейная коллекция, которая собиралась годами. Сначала появился первый патефон, потом второй, третий. Наша коллекция собиралась буквально по всему миру. Увлечение захватило и, в конце концов, переросло в музей. Мы открылись первого мая 2017 года, и эта дата была выбрана нами не случайно. Именно первого мая 1934 года были выпущены первые десять коломенских патефонов. Музей существует буквально четыре месяца.

–За эти несколько месяцев, на ваш взгляд, музей нашел своего посетителя? Как люди воспринимают экспозицию?

– Все, кто заходил, оставались довольны. По крайней мере, я ни от одного посетителя не слышал негативного отзыва. Это закономерно, потому что, во-первых, коллекция очень большая, и я думаю, что она является одной из самых крупных коллекций в России на сегодняшний день. Без преувеличения скажу, что немногие могут похвастаться теми редкими экземплярами, которые имеются у нас. Кроме того, я собрал яркие факты из истории звукозаписи и патефона, которые людям интересно послушать, и не пытаюсь грузить датами, именами и так далее.

–В последнее время в Коломне появилось много новых частных музеев. Вы не боялись, открывая ваш музей, что коллекция может затеряться среди других?

– Нет. Я думаю, что такого не случится, потому что все музеи разные, и каждый направлен на свою аудиторию. Наоборот, хорошо, что город развивается в туристическом плане. Еще лет десять назад я бы не мог представить, что у нас чуть ли не каждый год будут появляться по пять новых туристических точек в городе. Тем не менее, они открываются, и все равно народ заходит, гуляет, интересуется. Думаю, что и наша коллекция будет интересна, ведь она рассказывает о том, с чем действительно была связана история Коломны. Жители нашего города могут гордиться таким брендом, как Коломенский патефон. Даже многие местные еще не знают, что у нас, оказывается, был такой знаменитый завод.