Денис Ипполитов: «Мы наблюдаем новый виток интереса к гончарной керамике»

Денис Ипполитов – гончар, основатель мастерской «Троицкая керамика» в селе Троицкое городского округа Клин. В 2011 году будущий мастер прошел обучение в школе известного гончара Александра Ивановича Поверина. С 2017 года Денис полностью посвятил себя работе с глиной, которая стала для него не просто средством заработка или хобби, а жизненной философией. Денис Ипполитов предпочитает чернолощеную керамику и убежден, что нужно сохранять и популяризировать традиционные русские формы гончарной посуды, переосмысливая их применение в современной жизни.

– Денис, как вы поняли, что хотите заниматься гончарным ремеслом?

– Лет десять назад в один из выходных дней мы с супругой поехали в Иосифо-Волоцкий монастырь, где на стенах и фасадах храмов я увидел изразцы. Не знаю, что произошло, но в тот момент они произвели на меня глубокое впечатление. Конечно, я и раньше знал, что такое изразцы, видел, как работают гончары, но в тот раз будто что-то щелкнуло внутри.

Ранее я пытался заняться резьбой по дереву, пробовал другие ремесла, но еще не помышлял, что подобное увлечение может стать делом жизни или средством заработка. В качестве хобби, как это часто начинается, я решил попробовать изготовить керамику, те же изразцы. В течение недели я искал информацию о том, как это сделать, и очень скоро пришел от изразцов к гончарной керамике.

Сейчас действует большое количество керамических студий и мастерских, а тогда, в начале 2010 годов, ситуация была иной. Существовали только отдельные «очаги», где можно было почерпнуть знания. Так сложилось, что я вышел на сайт Александра Ивановича Поверина, мастерская которого находится в Нахабино. Визуально мне понравились его работы. Потом я почитал о самом мастере и выяснил, что он является одним из столпов гончарного искусства в нашем регионе.

Александр Иванович Поверин пришел к керамике в зрелом возрасте. По образованию он скульптор. За последние 30-40 лет он изучил и систематизировал огромное количество информации по гончарному делу. Почти все значимые книги на эту тему написаны Повериным. Это удивительный человек – мощный теоретик и талантливый практик в одном лице.

– Вы попросились к нему в ученики?

– Я связался с мастером по телефону, и он предложил, не откладывая в долгий ящик, приехать к нему в мастерскую, чтобы своими глазами увидеть работу на гончарном круге. Мы с супругой поехали, и, несмотря на занятость, Александр Иванович много рассказывал, посадил за круг. Первое впечатление, которое я составил при помощи интернета, усилилось и закрепилось практическим занятием.

Через месяц А. И. Поверин набирал учеников в свою школу, и мы, конечно же, записались к нему. Обучение у Поверина – это полноценный образовательный курс. За гончарный круг мы сели, наверное, только к середине обучения. Прежде шли лекции по истории искусств, археологии, теории форм и цвета, эстетического восприятия и т.д. В процессе затрагивались разные темы, которые расширяли кругозор будущего гончара.

В 2011 году мы закончили обучение, но решение посвятить себя ремеслу зрело еще 6 лет. Я продолжал интересоваться керамикой, время от времени делал что-то, но переломный момент наступил только в 2017 году. В один прекрасный день я понял, что жизнь идет в неправильную сторону, и принял для себя четкое решение поставить в Троицком гончарную мастерскую. Небольшое помещение мы построили вдвоем с другом летом 2017 года. Я купил необходимое оборудование и начал работать.

– В чем особенность ваших гончарных изделий?

– Я стал адептом подхода Александра Ивановича. Во время обучения он никогда ничего не навязывал, но, тем не менее, я усвоил, что форма – это главное, а декор вторичен. Изделие может быть богато украшено, расписано майоликой, но при этом форма всегда первична. Именно форма определяет характер изделия и уровень мастера. Даже если человек далек от керамики, не представляет себе технологических процессов, он на интуитивном уровне определит – гармонично изделие или нет. В создании формы, линий и силуэта есть свои законы, которые гончару нужно знать.

– Какие формы для вас являются ориентирами и образцами?

– Для меня это традиционные изделия. Русских гончарных форм насчитывается порядка 50. Это конкретные предметы, которые применялись для подачи или приготовления напитков и блюд. Они были функциональны: задача состояла в том, чтобы изделие было удобно, основательно, устойчиво, поэтому в основном сосуды выглядят массивно. Каждая форма дорабатывалась и шлифовалась в течение столетий многими поколениями мастеров, пока не превратилась в ту самую идеальную форму, которую мы знаем: кондюшка, кумочка, тушка и т.д.

Перед собой я ставлю задачу популяризировать традиционные русские гончарные формы. При этом я считаю, что допустимо делать изделия более утонченными. Традиционные сосуды утратили свое функциональное назначение: в горшках, к сожалению, уже почти никто не готовит, но сами формы нужно сохранить. Пусть никто не держит в крынке молоко, но это не мешает иметь ее дома и ставить в нее цветы. Я стремлюсь привносить традиционные вещи в современные интерьеры с сохранением названия, но с изменением функционала.

Например, корчага – это большой высокий горшок, в котором традиционно хранились крупы. У корчаги делалось массивное донышко для того, чтобы сосуд был устойчивым. Если сделать основание чуть более изящным, то получится прекрасный вазон для интерьера.

Сохранение традиционных форм важно, потому что это наш код идентичности. Форма однозначно имеет национальность: вы никогда не перепутаете русскую крынку с грузинским кувшином. У каждого народа есть свое представление о красоте. Например, японцы едва ли поняли бы ценность таких изделий – у них приняты совсем другие меры красоты и гармонии.

– Какую технологию вы применяете в создании гончарных изделий?

– Вслед за А. И. Повериным я предпочитаю чернолощеную керамику. Лощение – это когда верхний слой глины подсушенного, но еще не обожженного изделия, вручную заглаживается при помощи лощила до появления характерного блеска. После этого изделие обжигается первый раз (так называемый утильный обжиг), в результате которого свойства глины под действием температуры безвозвратно меняются.

Лощеная керамика далее может подвергаться молочному либо восстановительному обжигу. В первом случае после того, как прошел первый утильный обжиг, изделие вымачивается в течение короткого времени в молоке. Затем оно обжигается при небольшой температуре (не больше 400 градусов) и приобретает очень интересный цвет и фактуру за счет содержащегося в молоке казеина. Поверхность черепка после утильного обжига остается пористой, а казеин при втором обжиге впитывается в поры. Таким образом, наши предки решали основную задачу – добивались водонепроницаемости сосудов.

Для получения чернолощеной керамики применяется восстановительный обжиг. В составе любой глины находится окись железа и других веществ. Когда черепок разогревается, из камеры печи убирают весь кислород. Получается безвоздушная восстановительная среда. В этой среде под действием температуры, окислы, которые содержатся в глине, начинают частично отдавать кислород вовне. За счет этого керамика спекается сильнее, у нее пропадает пористость, о которой я говорил. В качестве восстановителя, как правило, используют дрова или иную органику. Черепок напитывается продуктами горения, и изделие приобретает черный цвет.

– Как, на ваш взгляд, люди воспринимают гончарную керамику в наше время?

– Я наблюдаю интересную тенденцию: такое ощущение, что люди настолько пресытились глянцем и «пластиковостью» современной культуры, что у них возникла потребность в чем-то подлинном. Человеку необходимо чувствовать твердую почву под ногами, нужна реперная точка, от которой можно оттолкнуться и скорректировать свою систему координат. Иными словами, люди возвращаются к истокам. История развивается по спирали, и сейчас мы проходим новый виток роста интереса к гончарной керамике.

Пока это интерес к созидательному труду, но хорошо бы, чтобы у нас появилась также культура владения и использования керамики в быту. Такая культура есть у европейцев. Там считается престижным иметь дома что-то керамическое, хотя бы небольшой изразец в простой рамке. Привить такую культуру, в том числе, входит в наши задачи.

С другой стороны, я наблюдаю, что к традиционной керамике у людей существует несправедливо пренебрежительное отношение. Если спросить обывателя, с чем ассоциируется гончарные изделия, он ответит: «крынка на тыне». Перевернутая крынка на заборе у нас везде: от детских мультфильмов до серьезных реконструкций, изображающих сельский быт. Да, действительно, горшки раньше сушили на улице, но мы стали заложниками этого образа.

– Чернолощеная керамика впишется в современный интерьер?

– Абсолютно. Увы, нас и тут преследует «крынка на тыне». Есть предрассудок, что раз керамика гончарная, то она априори отсылает в деревню и может смотреться только на фоне бревенчатой стены. На самом деле чернолощеная керамика великолепно вписывается почти в любой в современный интерьер. Насколько я могу судить, современный дизайн все больше тяготеет к минимализму, который созвучен традиционным гончарным изделиям. Кроме того, черная керамика контрастная, она подходит практически под любые цветовые решения.

– Почему вам близка именно чернолощеная посуда?

– Чернолощеная керамика известна еще со времен цивилизации этрусков, живших на севере Италии в доримский период. Чернолощеные этрусские вазы – это невероятной красоты изделия, которые хранятся в самых именитых музеях мира. У нас их можно увидеть в Пушкинском музее и в Эрмитаже. Кстати, в интерьерных вазах А. И. Поверина очевидно влияние этрусков, а я, в свою очередь, подражаю Поверину, чего абсолютно не скрываю.

Самые известные этрусские вазы датируются VI-VIII веками до нашей эры. Для нас чернолощеная керамика также является абсолютно традиционной: ее делали на Руси в огромных количествах вплоть до XVIII века. В моей коллекции есть чернолощеная чашка, которой около 250 лет. Она толстая, с грубой ручкой, но выглядит легкой за счет своей изящной формы.

Кроме чернолощеной керамики, я работаю и с глазурями. Мне, например, очень нравится итальянская майолика. В 2018 году мы ездили в одну из керамических столиц Европы – итальянский город Фаэнца, который дал название фаянсу. У итальянцев нет такого разнообразия форм как в русской традиции, но у них потрясающая роспись, изящные вычурные ручки и другие элементы. В этом итальянцы большие мастера.

– В гончарном деле важно точно следовать канону или подходить к работе творчески?

– Канон нужно знать, но мастер неминуемо будет привносить в изделие что-то свое. Даже если обладать буквально той же самой информацией и навыками, которыми пользуется учитель, ученик все равно сделает предмет немного по-другому. Не секрет, что сделать два совершенно одинаковых изделия на гончарном круге невероятно сложно, даже если мастер крутит их тысячам. Если посмотреть на арабских гончаров, которые производят в огромных количествах таджины – особые сковородки с конической крышкой – даже там есть какой-то разбег.

– В каком направлении вы видите развитие своего дела?

– Развиваться можно по-разному: можно превратить занятие керамикой в обычный бизнес, масштабироваться, расширить производство. А можно пойти по пути создания абсолютно уникальных продуктов. Второй путь мне ближе, хотя он и более сложный. Главная проблема в том, что люди не всегда понимают, почему изделие стоит так дорого. Адекватную оплату определить непросто. Себестоимость гончарного изделия складывается, по сути, из куска глины и затраченного электричества. В среднем это составляет 10 процентов от конечной стоимости вещи, а остальные 90 процентов – это работа мастера. В нее входит умение, годы, потраченные на обучение, эстетическое восприятие, философия мастера. Для таких понятий не существует четкой шкалы оценки.

Чернолощеная керамика – это, по сути, только глина и огонь. Это абсолютная естественность и первозданность. После расширения мастерской я смогу поставить ножной круг и сложить небольшую печь дровяного обжига вместо электрической. Тогда я практически перестану отличаться от гончара, который жил 2000 или 3000 лет назад. Именно к такому производству я тяготею, потому что в нем нет ничего лишнего и напускного.