Марионилла Саламатова: «Изучая натуральные красители, открыла для себя индиго»

Марионилла Саламатова – мастер по крашению тканей из Сергиева Посада. Интерес к кубовым красителям появился у Мариониллы во время занятий церковным лицевым шитьем, и с тех пор особенное место в ее творчестве занял один из них – индиго. В интервью порталу «Подмосковье сегодня» мастер по тканям рассказала, связана ли «кубовая набойка» с кубами и битьем, можно ли вырастить в Подмосковье индигоносные растения, и какая символика у катапетасмы – особой церковной ткани, используемой в православном богослужении. Недавно Марионилла закончила работу над катапетасмой «Очи Твои отверсты на храм сей день и нощь».

– Марионилла, вы согласитесь с утверждением, что кубовая набойка – это исчезнувший промысел, который сегодня возрождается отдельными мастерами?

– Нет, это не так. Приходится часто слышать такое утверждение, но – это всего лишь инфошум. Если очень грубо сказать, то, действительно, на территории Советского Союза кубовая набойка в какой-то момент исчезла, но не полностью, потому что она все-таки осталась в производстве. Не очень честно будет говорить, что в этот период совсем ничего не было.

– В чем суть технологии кубовой набойки?

– Давайте начнем с названия «кубовая набойка». Русскоязычный вариант, как это часто бывает, не слишком понятен. А вот английские названия, напротив, более точные, поэтому остановимся сначала на английском варианте resist dyeing. Буквально это переводится как «резервное крашение». Если отталкиваться от этих слов, будет легче понять саму технологию. Что такое резерв? Когда мы резервируем столик в кафе, это значит, что его никто не займет. Так и здесь, если мы говорим «резервное крашение», то одна часть ткани зарезервирована, а другая окрашивается.

К резервному крашению относится много техник, ведь зарезервировать ткань можно самыми разными способами: зажать чем-либо, частично покрыть жирами: воском или парафином, которые отталкивают жидкость, использовать технику узелкового батика. Все это будет называться резервным крашением.

Теперь вернемся к русскому названию «кубовая набойка». Про набойку, думаю, понятно. Единственное, что «набойка» – это не обязательно стук молотками. Настоящий мастер не будет буквально набивать, потому что это снижает качество работы при использовании резерва (хотя целесообразно при верховой набойке и даже необходимо). Второе слово «кубовая» говорит о том, что мы используем кубовые красители. Это целый класс самых разных красителей (не только индиго). Почему они называются «кубовыми» сказать сложно, но «кубами» в дореволюционной литературе именовали любую красильную емкость. Причем не важно, чем красили: индиго, мареной или вообще ромашкой.

– А эта красильная емкость действительно имела форму куба?

– В том-то и дело, что с кубической формой это никак не связано. Я думаю, что слово «куб» – это какая-то игра слов, возникшая при переводе с иностранных языков, ведь промышленное крашение к нам пришло из Европы. Чтобы выяснить корни этого термина, нужны отдельные лингвистические исследования. А насчет формы, то, в принципе, наиболее легкая для производства емкость будет иметь округлый вид. Эта форма пришла, во-первых, из гончарного ремесла, а, во-вторых, от производства бочек. Кубическую деревянную бочку вы по определению не соберете: она просто не будет держать жидкость.

Итак, мы сказали, что кубовые красители – это целый класс. Их отличительная черта в том, что это не прямые красители. Прямой краситель (например, химический) будет иметь один и тот же цвет на всех стадиях: в виде порошка, в виде раствора и на ткани. А у кубовых красителей цвета везде будут разные. Тот же индиго – это синий порошок, но в растении, содержащем вещество, из которого выделяют индиготин, вы синего цвета не увидите. Это вещество (гликозид индикан) будет в растении зеленым. Далее, после нескольких реакций, вещество приобретает формулу индиготина и становится синим. Но индиготин не растворим в воде (как песок, который тоже инертен), поэтому им нельзя нормально покрасить волокна ткани. Если мы хотим покрасить любыми кубовыми красителями, то мы должны из нерастворимой формы перевести их в растворимую. В нашем случае надо индиготин перевести в лейкоиндиго, то есть растворимое индиго, которое сможет покрасить волокна.

И, если порошок индиготин, как мы сказали, синего цвета, то в растворимой форме лейкоиндиго становится желтым (хотя его химическая формула отличается от индиготина всего двумя атомами водорода). Далее, мы погружаем ткань в краситель, и, вынимая, видим ее окрашенной в желтый цвет. На воздухе происходит процесс оксидации (воздействие кислорода на краситель), и ткань быстро зеленеет, затем становится голубой и, наконец, приобретает синий цвет. То есть непрямой краситель на разных стадиях имеет разные цвета. В частности, индиго бывает зеленым, желтым и синим.

Индиго – это поверхностный краситель. Почти все современные джинсы покрашены кубовыми красителями. Это значит, что если вы разрежете джинсовую ткань, увидите белые сердцевины пряжи. Также и индиго закрепляется на поверхности волокна или нити, но если вы раскрутите нить, внутри увидите неокрашенную середину. Надо сказать, что синие и голубые цвета по определению не стойкие. Не знаю, отчего это зависит, но они выцветают интенсивнее, чем другие цвета. Часто в интернете пишут, что индиго никогда не выстирывается и не выцветает – это опять же инфошум, пиар на пустом месте. У индиго есть своя шкала выцветаемости, она не такая активная, как у других красителей, но она есть. Светостойкость зависит от многих параметров, в первую очередь от качества самого крашения.

– Каким способом наносится орнамент на ткань?

– Используется доска, у которой есть рабочая поверхность с орнаментом и пониженным фоном. Мы наносим резервный состав на рабочую поверхность доски: ставим ее на «подушечку», покрытую тонким слоем резерва. Поднимаем и смотрим, все ли оказалось покрыто составом. Если вапа нанесена не везде, прикладываю еще раз. Узорная доска – это инструмент, который наносит резерв на ткань. Дальше мы ставим доску на ткань в нужное место и просто чуть шатаем ее вправо-влево, взад-вперед (а не бьем по ней молотком) Надо дать составу равномерно впитаться в ткань, а если бить, то равномерности не будет.

– Вы сказали, что кубовые красители бывают разных цветов. А почему вы выбрали для себя именно индиго?

– Я не выбирала индиго намеренно. Просто занимаясь лицевым шитьем, где для хорошей работы нужно красить материалы самостоятельно, постепенно узнавала все больше и больше о натуральном крашении, расширяла палитру. В какой-то момент я поняла, что меня не устраивает тот синий, который получается при использовании прямых красителей. На тот момент я старалась использовать натуральные красители – корешки, травы. И вот около десяти лет назад я открыла для себя индиго, когда практически никто у нас в стране им не торговал. На первых порах сталкивалась и с обманом: продавцы присылали искусственное индиго. Зато я познакомилась с разными вариациями, и сейчас уже отличу искусственное от натурального.

– Из каких растений добывают индиго? Встречаются ли они в наших краях?

– Есть так называемые индигоносные растения, причем это не один вид родственных растений, а разные. Чаще всего говорят о трех основных: вайда, индигофера красильная (indigofera tinctoria) и горец красильный. Индигоносных растений много, но наибольшая концентрация гликозида индикана (вещества, из которого получается индиготин) содержится в индигофере красильной, которая произрастает в Индии.

В нашей полосе можно встретить только вайду. Это травянистое многолетнее растение, которое внешне похоже на щавель, хотя и крупнее его. Вайда у нас выращивается в основном пчеловодами как медонос, а листву скашивают на корм скоту. Гликозид индикан содержится в листьях вайды. Сначала я года четыре выращивала вайду сама, мне хотелось пропустить весь процесс через руки. Получить краситель я смогла, но насыщенное глубокое индиго, которое мы получаем из Индии – нет, этого, конечно, не получилось. Из нашей вайды выходит бледный синий цвет, потому что в средней полосе России не хватает солнца и бедная почва. Проще купить более качественное индийское сырье.

– Недавно вы сделали в технике кубовой набойки большую катапетасму, которой даже посвящена группа Вконтакте. Расскажите, что это за предмет церковной утвари?

– Катапетасма с греческого языка переводится как «опускающийся занавес». Это ткань, располагающаяся в проеме царских врат иконостаса. В русской традиции очень мало храмов, где есть такие катапетасмы, которые опускаются и поднимаются. В основном тканевый занавес у нас сдвигается в сторону.

В православном храме катапетасма символизирует плоть Христову. Если мы вспомним Евангелие, там говорится, что в момент крестной смерти Спасителя многие гробы в Иерусалиме открылись, святые вышли из могил и являлись жителям города. При этом скорбном событии солнце померкло, а завеса («катапетасма») в иерусалимском храме разодралась с верхнего края до нижнего. То есть, когда Спаситель умер на кресте, порвалась завеса ветхозаветного храма. Поэтому катапетасма воспринимается как плоть Христова: мы можем ее видеть, и, одновременно с этим, она скрывает от глаз божественную природу Спасителя.

– Образная символика на самой катапетасме подчинена строгому церковному канону или создается художником?

– Катапетасм много, и все они имеют разные сюжеты. На этой работе я изобразила солнце и луну как образ нашего непрестанного поклонения (и днем, и ночью) Христу, нашего предстояния Ему. Ниже помещены сень с престолом, на котором стоит кувшин и две просфоры. Это образ храма и Евхаристии (в истории церкви был период, когда как литургический сосуд, использовали кувшин). Два дерева символизируют, с одной стороны, Церковь, а, с другой стороны, каждого отдельного христианина, который предстоит Евхаристии.

Часто в храмах завесы скрыты высокими царскими вратами и сенью, поэтому заказчик просит оформить только ту небольшую часть катапетасмы, которая видна. На мой взгляд, это неправильно, когда у нас в храмах внешняя видимая сторона хорошо проработана, а там где не видно – закрыто, условно говоря, фанерой. Это неблагоговейное отношение. Мне кажется, что вещь должна быть самостоятельной, даже если она находится вне контекста. И если ее повесят где-нибудь в офисе – она должна быть цельной, законченной со всех сторон.

– Выходит, художник может достаточно свободно использовать церковную символику при создании сюжета катапетасмы?

– Язык образов, как любой язык, состоит из слов, которые мы компилируем, выстраиваем в определенные предложения. Образ замечателен тем, что у него много граней. В принципе, это универсальные вещи, которые поймет человек из любой традиции, потому что язык символов использует одни и те же понятия. Вверху катапетасмы привела такие слова: «Очи Твои отверсты на храм сей день и нощь». Опять же, здесь имеется в виду не какой-то конкретный храм, а образ нашего поклонения, храм как образ места молитвы и вообще места присутствия Божия.

– В ходе нашего разговора вы часто обращались к химии. У вас есть химическое образование? Насколько оно нужно в кубовой набойке?

– Нет, к сожалению, специального образования у меня нет, но с ним бы мне многое далось легче. В какой-то момент, у меня возникло желание получить знания в этой области. Я ведь лет с одиннадцати, наверное, что-то крашу, и решила, что надо попробовать понять, что же при этом процессе происходит с точки зрения химии. В итоге взяла курс занятий по неорганической химии, но только часть по солям и металлам (именно они в основном используются в крашении тканей как протравы). На тот момент я научилась решать задачи, что-то высчитывать. Успокоилась, поняв, как оно работает и … все забыла.

– В каком формате и где проходят ваши мастер-классы по кубовой набойке и крашению?

– Если собирается группа, то в основном в Сергиевом Посаде в моей домашней мастерской. Выездные мастер-классы, а точнее циклы занятий, тоже случаются, но устроить их сложнее, потому что с собой нужно многое привезти. Одно дело поработать с единственным выбранным красителем, а другое – освоить 12-13 красителей. А мы как раз берем большой спектр красителей. Занятие по крашению длится четыре дня. Я разработала для себя программу, построенную по принципу от простого к сложному. Даю информацию блоками для того, чтобы у человека, который ничего раньше не делал в этой области, все правильно уложилось в голове. Обычно понимание приходит к четвертому дню занятий. Кроме того, я вижу свою задачу не только в том, чтобы показать и рассказать о процессе крашения, но и развеять распространенные мифы.

– Какие мифы самые распространенные?

– Что можно красить чем угодно: виноградом, черникой… Человек, который так красит, конечно, будет счастлив, но вряд ли другой, которому он отдаст свою работу, тоже будет счастлив. Покрашенное «компотом» – я это так называю – быстро выцветет. Нужно отдавать отчет в том, что ты делаешь, если делаешь не только для себя, потому что вещь должна служить. Уверена, что нужно добиваться максимального качества. Есть такой закон красильщика – «не жалей заварки», то есть не жалей сырья, сделай хорошо!