Сергей Агрба: «Узкоколейная железная дорога является частью особенной истории дачи»

В селе Борщево городского округа Клин находится необычный дачный участок с настоящей узкоколейкой, действующими дрезинами и домиком с коллекцией советских артефактов. В 2011 году владелец участка Сергей Агрба вместе с друзьями создал музей советской дачи «Станция дачная». Творческое пространство изначально создавалось для узкого круга единомышленников, а затем открылось и для всех желающих. Создатель «Станции дачной» Сергей Агрба рассказал порталу «Подмосковье сегодня» о том, что объединяет старые бытовые вещи и списанные вагоны метро, какие бывают дрезины, а также о московских органах, на которых ему приходилось играть.

–Сергей, расскажите, как пришла идея создать музей на собственной даче?

– Музей появился в 2011 году, но в публичном формате мы работаем только последние пять лет. Изначально мы не планировали приглашать экскурсионные группы, это был закрытый проект для друзей. Круг моего общения – это в основном люди творческие: актеры, художники, музыканты. Они часто собирались на нашей даче, и однажды у моих товарищей фотохудожников появилось желание провести фотосессию для актеров одного театра в стиле эпохи брежневского застоя. Съемка прошла с успехом, и вскоре через сообщество любителей ретро распространился слух о площадке в Подмосковье, где можно безвозмездно отснять фотосессию в советском стиле. Я к этому относился дружелюбно, и желающим не отказывал.

Объем предметов и реквизита со временем сильно вырос. Многие художники и фотографы привозили со своих дач или квартир старые предметы и чаще всего оставляли у нас. Что-то мы выбрасывали, а что-то пополняло коллекцию. Например, так к нам попал редкий довоенный велосипед «Украина» в хорошем состоянии.

– То есть намеренно вы не коллекционировали старые предметы?

– А мы и сейчас не коллекционируем, они сами приходят. Про любой экспонат музея я могу отдельно и долго рассказывать. Про тот же велосипед «Украина» я могу дать не только общую информацию о производителе и модели, но и кто на нем ездил, какой семье принадлежал и при каких обстоятельствах попал к нам. В музее около трех тысяч предметов и у каждого есть своя история.

– Какая тема объединяет все эти разнообразные экспонаты?

– Тема советской дачи в данном случае актуальна, потому что любая вещь, которая выходила из употребления, ломалась или устаревала, отправлялась, прежде всего, на дачу. У советского человека рука не поднималась выбрасывать пусть и сломанные, но с трудом приобретенные вещи, ради которых порой надо было отмечаться несколько дней в очереди. По этой причине любой предмет советского наследия можно спокойно отнести к дачной теме. Даже старое такси оказалось в нашей экспозиции.

– А что это за автомобиль?

– Это реальное московское такси конца 1950-х годов. Автомобиль «Москвич» выкупил знакомый водитель-таксист, когда после приватизации один из таксопарков стал распродавать машины. Удивительно, что в запасниках нашли «Москвич», потому что в Москве эту модель быстро сняли с линии. Машина была капризной и не достаточно надежной и в этом отношении сильно уступала «Волге». Есть замечательный советский черно-белый фильм «Зеленый огонек» про таксиста и его «Москвич» – один в один как из нашей коллекции.

– Вы сказали, что музей стал публичным не сразу. Когда вы решили открыть его для посетителей?

– В 2014 году мы завели страничку в инстаграме на уровне виртуального музея, где любой желающий мог посмотреть экспозицию и железную дорогу. Буквально через две-три недели после появления странички стали приходить заявки посетить музей. Желающих приехать было много, но мы не были к этому готовы. Одно дело, когда приезжают знакомые знакомых, так или иначе «свои», другое дело – неизвестно кто и откуда. Мне сложно было представить, что на нашей даче появятся туристы. При этом, бывая в Европе, я не раз видел маленькие частные проекты, которые располагались непосредственно в домах, где живут их хозяева. В определенные дни туристы могут прийти в гости, чтобы посмотреть коллекцию старых часов, посуды, кукол и т.д. В Европе менталитет другой, более открытый.

Наконец, наступил переломный момент. Моя подруга, которая занимается организацией экскурсий по Москве и окрестностям, решила в качестве эксперимента привезти туристов к нам на дачу. Маршрут экскурсии пролегал в наших краях: через музей Чаковского в Клину и усадьбу Блока и Менделеева. Ключевым моментом было желание организовать чаепитие для туристов, тем более, что у нас имелся огромный самовар на 50 литров. Подруга предложила попутно показать гостям предметы из нашей коллекции.

Скажу сразу – ломался я долго, но в итоге согласился. Шок наступил в ту минуту, когда у нашей дачи остановился классический туристический автобус. Тогда мы с братом и другом поняли, что сделали что-то не так, но отступать было уже некуда. Это было большое испытание для нас и наших экспонатов.

Гости остались довольны, несмотря на то, что у нас тогда не было концепции экскурсии. Туристы посчитали нашу точку в маршруте самой яркой, ведь у нас не было пыльных музейных витрин, суровых смотрительниц, запрещающих трогать и фотографировать экспонаты. Наоборот, экскурсия проходила в формате полной анархии. После этого успеха мы решили сделать экскурсию в небольшом формате для частных туристов. Основная наша аудитория – это семейные люди. Отмечу, правда, что для маленьких детей наша площадка вряд ли подойдет: история эпохи брежневского застоя им совсем непонятна, а узкоколейка и дрезина – это все же транспорт, а не детский парковый аттракцион.

– Вы говорили, что каждый экспонат музея имеет отношение к теме советской дачи. А как к этой теме относятся модели городского транспорта?

– Самое непосредственное. Например, у нас в коллекции есть редкий выставочный макет вагона метро типа «Д» конца 1950-х годов. На этом образце мы рассказываем о том, как из таких вагонов сотрудники московского метро делали себе бытовки. Метрополитен продавал кузова вагонов, вышедших из эксплуатации, и любой желающий мог выкупить их, чтобы переоборудовать в дачную постройку.

Также у нас хранятся два вагончика метро, которые можно назвать без преувеличения эксклюзивом. Это не просто игрушка, а агитационная модель для детей. Вагоны были сделаны в далеком 1935 году к открытию московского метро. Коллекционеры и специалисты согласны с тем, что таких составов из двух вагонов, вероятно, больше нигде не сохранилось.

Наш автобусно-троллейбусный парк моделей имеет точно такое же отношение к дачной теме. Выведенные из эксплуатации автобусы ЗИЛ-158 продавали в частные руки, в первую очередь, сотрудникам автобусных парков для строительства дачных бытовок. А единственный в мире сохранившийся троллейбус ЯТБ-1, который сегодня является экспонатом Музея городского электрического транспорта в Петербурге, тоже прошел путь через дачу. Долгое время считалось, что эта модель троллейбуса утрачена, пока машину, используемую в качестве сарая, не обнаружили на одном из дачных участков. Специалисты из Питера старательно восстановили троллейбус, и сейчас он является звездой их коллекции.

Забегая вперед, скажу, что в 2021 году, возможно, в нашем музее появиться настоящий автобус или троллейбус советского производства. Скорее всего, это будет троллейбус из нашего детства: угловатый, с большой задней площадкой. Внутри автобуса или троллейбуса мы поместим часть экспозиции. Предметов становится больше, поэтому так мы решим вопрос расширения площади выставки. В постройке нового помещения мы не видим смысла: не хотелось бы возводить бездушный новодел. Многие туристы, заходя в домик нашего музея, отмечают, что в нем даже пахнет так, как на старой даче.

– То есть для коллекции важно аутентичное помещение?

– Да, я придерживаюсь исключительно такого мнения, потому что проще всего найти инвестора или средства, скупить во всех винтажных и антикварных магазинах старые вещи и расставить в новом здании. При этом не будет того очарования, как есть сейчас в нашем старом домике. Мы стараемся даже не трогать ничего лишний раз в обстановке, и если где-то отошли обои, мы не подклеиваем до тех пор, пока не отвалятся совсем.

– Наличие на участке дрезины и железной дороги – это все-таки главная особенность вашего музея?

– Да, но мы не любим, когда нас из-за этого классифицируют как железнодорожный музей. Настоящие специализированные музеи железнодорожного транспорта есть в Переславле-Залесском, в Питере, под Новгородом. У нас «железка» является частью той особенной истории дачи, о которой мы рассказываем на экскурсии.

Узкоколейка на дачном участке – это действительно редкость в нашей стране, хотя в Европе подобные дороги распространены больше. Железную дорогу на дачных участках строят фанаты, которые этим делом живут, или желающие преподнести ее как яркую фишку: у одних на даче павлины, бассейн или гольф, а у других – железная дорога. По-немецки такая дорога называется «гартенбан» – садовый поезд. В Европе или Америке человек может, если позволяют средства, заказать небольшого размера паровоз – настоящую действующую паровую машину. Я даже видел в Нью-Йорке целый магазин по продаже такой техники. Там проявили интерес к тому, что в России тоже есть «садовые дороги».

Садовый поезд – это все равно аттракцион, маленькая игрушечная колея шириной максимум 300 мм. В Борщево вы увидите полноценную узкоколейную дорогу 750 мм. Наши дрезины подходят под любую из стандартных узкоколеек с классическим размером колеи. Железная дорога является звездой нашего объекта. Из многолетней практики мы поняли, что половина людей приезжает к нам покататься на дрезине.

– Расскажите о дрезинах, которые есть в вашем депо

– У нас три дрезины: пассажирская моторная из трех вагонов, ручная дрезина и велодрезина . Моторная дрезина состоит из головного моторного вагона и двух пассажирских, которые мы прицепляем, когда приезжает много гостей или снимают сюжет для телевидения. Состав длинной 10 метров эффектно смотрится в движении, когда едет, весело изгибаясь на всех поворотах. Моторную дрезину можно условно назвать рельсовым квадроциклом. Концепция та же самая, только колеса у нее стальные и нет руля. Кстати, в управлении моторная дрезина не так проста. Алгоритм действий при управлении сложнее, чем у трамвая.

– Сергей, расскажите о другом своем увлечении – игре на органе.

– Я учился в музыкальной школе по этой редкой специализации и в свое время даже развлекал московских католиков в костеле на Малой Грузинской. В детстве пока остальные ребята ходили гулять в Парк культуры, я сидел дома за «ненавистным» органом. Домашний духовой орган (это настоящий орган с трубами и мехами), на котором я учился, сейчас находится в Борщево на даче. Летом мы иногда выносим его на открытый воздух, и я исполняю несложные произведения.

– А как вы попали органистом в московский костел?

– Я был лично знаком с настоятелем собора Непорочного Зачатия отцом Иосифом Заневским. Лет 10 назад я играл на богослужениях в храме на Малой Грузинской и одновременно следил за инструментом. Пришлось детально изучить устройство, ведь орган – это не только тот фасад, который вы видите, находясь в зале консерватории, филармонии или костеле. Зрителю открыта только сотая часть устройства инструмента. Например, в органе собора на Малой Грузинской на лицевой части можно увидеть около 40 труб, а внутри инструмента их почти пять с половиной тысяч. Внутри органа находится целый дом в три этажа, на каждом из которых расположены разные виды труб и регистров. Очень интересно посмотреть на внутреннее устройство органа, но обычному человеку попасть туда невозможно. Орган в костеле – это «святая святых», практически второй алтарь. Неосторожное движение может привести к непоправимой поломке.

В соборе на Малой Грузинской стоит старый орган 1955 года постройки, который изначально находился в одном из храмов в Базеле. Швейцарский орган идеально вписался в московский храм. Это редкий случай в мировой практике, когда орган полностью подошел под другое помещение, будто был для него создан. Вообще создание органа – это долгий и кропотливый процесс. В среднем он занимает от трех до пяти лет, потому что инструмент заказывается под конкретное помещение. На место приезжают специалисты, которые изучают акустику, возможность установки в орган тех или иных регистров (групп труб разного звучания), чтобы они полностью наполняли помещение своим звуком.

Интересную историю имеет еще один московский орган, который сейчас стоит в лютеранском соборе Петра и Павла в Старосадском переулке. Изначально он находился в другой ныне не действующей лютеранской церкви Москвы, а в советские годы переехал в крематорий на Донском кладбище. В советские годы существовала практика игры на органе и при нерелигиозных похоронных мероприятиях.

По словам знакомого пастора, когда орган еще стоял в крематории, он неоднократно выходил из строя из-за дефекта печей. Дымовые трубы проходили непосредственно за стеной, где был установлен орган, а из-за плохой кладки раз в десять лет орган стабильно забивался прахом. Периодически его приходилось разбирать и чистить, но потом руководству крематория надоели огромные счета на ремонт инструмента, и они решили поставить электронный орган. Старый орган стоял еще около десяти лет в качестве бутафории, пока его не передали московским лютеранам. Кстати, здание крематория на Донском кладбище было переделано когда-то из недостроенной православной церкви.

Игра на органе – это не простое чтение текста по нотам. Органист имеет, наверное, лишь 20 процентов информации, от которой отталкивается в исполнении. Во всем остальном, используя возможности инструмента, разные регистры, исполнитель, подобно художнику, может окрашивать музыку в совершенно разные цвета.

– Ваш музей в Борщево работает в холодное время года, есть ли санитарные ограничения?

– К нам можно приехать по предварительной договоренности. По всем вопросам можно обратиться через нашу страничку в инстаграме.