Владимир Баканов: «Еще в пандемию почувствовали, что занимаемся правильным делом»

В 2015 году Владимир Баканов купил заросшее борщевиком и мелколесьем поле в Коломенском городском округе недалеко от поселка Первомайский и начал строительство фермы, которая со временем получила название «Коза в сарафане». Семейное хозяйство начиналось с нескольких коз, а сегодня на ферме можно увидеть коров, баранов, свиней, енотов, кроликов и даже целое стадо благородных горно-алтайских оленей. Владимир рассказал порталу «Подмосковье сегодня» о своем пути к животноводству, отношении к экотуризму, борьбе с борщевиком, правильной утилизации мусора и других проблемах, с которыми сталкивается подмосковный фермер.

– Владимир, что вдохновило вас заняться сельским хозяйством?

– В 2003 году я окончил Российский университет дружбы народов по специальности ветеринария. После этого с 2003 до 2015 года работал в одной иностранной компании, производившей корма для домашних животных. Занимался там закупками сырья.

В подобных больших компаниях распространен принцип, согласно которому ценнее сотрудники не с высоким профессионализмом, а высоким потенциалом. Но рано или поздно человек с высоким потенциалом превращается в профессионала и, следовательно, становится невыгоден. Он слишком много знает о том, что происходит внутри компании, начинает чаще не соглашается с мнением руководителей.

Так и вышло. У меня появился новый начальник, с которым я не сошелся по многим вещам. Моя карьера, само собой, стремительно покатилась вниз. К счастью, я ушел из компании по соглашению сторон если не с «золотым парашютом», то все-таки с хорошим выходным пособием.

Я решил начать свое дело и создал небольшой транспортный бизнес. У нас были две фуры, но в какой-то момент мы стали работать практически «по нулям». В итоге я продал фуры и на эти деньги купил относительно недорого одиннадцать с половиной гектар земли в Коломенском районе. Строили ферму по большей части своими силами.

– Почему выбрали именно это место?

– Здесь удобна близость дороги. Кроме того, в округе находится много садовых участков, которые летом «оккупируются» москвичами. Соответственно, лето для нас наиболее оптимальный сезон. А вот зима – это затишье, когда есть повод больше перерабатывать молока, варить больше сыра к лету.

Сейчас мы четко видим по сезонам, что и когда лучше продается. Зимой хорошо идут более калорийные продукты: мясо, сало, колбаса. Летом народ хочет что-то более легкого, и мы делаем быстрые так называемые свежие сыры: паста филата, моцарелла, фета, брынза.

Молоко идет в любое время года, и это основной для нас вид продукции. При этом большая часть молочки, которую мы продаем – это переработка, то есть сыр, творог, сметана, сливочное масло.

Мы производим продукты без использования консервантов. Единственный консервант – это соль. Такие натуральные продукты, в отличие от магазинных, не могут храниться месяцами в холодильнике. Не нужно удивляться, если натуральный сыр за две недели покрылся плесенью, а масло за три недели прогоркло. Специально делаем небольшую упаковку масла, чтобы его съели, а не хранили неделями.

Мы стараемся просвещать людей в том, что нет ничего плохого, если убрать продукт в морозилку. Это касается и мяса: если один раз заморозить и разморозить мясо, оно не поменяет своих свойств. Нет смысла гнаться за «свежим» мясом, тем более покупать парное. Процесс созревания мяса проходит в период от трех суток, поэтому парное мясо, если его готовить, будет жестким как подошва.

–В каком направлении видите развитие вашей фермы?

– В количественном отношении мы достигли оптимального для себя объема. Дальнейший рост производства повлечет за собой увеличение потребления электроэнергии, кормов, расширение штата рабочих и прочих расходов. Мы также не планируем открывать магазинов в городе, потому что для этого нужно иметь, по крайней мере, в пять раз больше коров. Каких-то грандиозных доходов у нашей фермы нет, поэтому выходить на рынок города Коломны, тем более Москвы, я смысла не вижу.

Мы будем развиваться в сторону повышения качества животных и продуктов. Например, мы занялись селекционированием коров, коз, баранов. Выбраковываем животных, которые дают мало продукции, делаем замену по возрасту.

Кроме того, мы увеличиваем ассортимент и больше сосредотачиваемся на тех продуктах, которые просят люди. Если раньше мы производили только пару видов сыра, то сейчас – пять. Плюс стараемся не продавать мясо в виде полутуш или четверти туш, а максимально перерабатываем. Мы заметили, что люди в последнее время разучились работать с ножом. Большинство хотело бы нарезанные стейки – то, что можно быстро приготовить и съесть.

– Люди выходят на вас через интернет или через «сарафанное радио»?

– Крайне редко у нас покупают случайные люди, те, кто просто проезжал мимо. В основном едут конкретно к нам по предварительному звонку за молоком, творогом, сыром, мясом.

Мы были хорошо представлены в инстаграме, а сейчас перебрались в ВК. Основная продающая площадка, которой мы пользуемся, это телеграм, а ВК дает так называемые «холодные контакты». То есть это не продажи, а контакт с людьми, которые интересуются жизнью фермы. Светлана на ежедневной основе наполняет страничку контентом, связанным с жизнью телят, кроликов, енотов, оленей и прочих. Сейчас у нас идет серия постов про каждый вид животных: рассказываем, откуда они у нас появились, об их повадках и привычках. Почти всех животных мы знаем по именам.

– Вы рассматриваете вариант развития фермы как туристического объекта? Поэтому у вас появились олени?

– Да, мы сейчас занимаемся именно этим. А олени – это очень своеобразное приобретение. С прежней работы у меня остался контакт с поставщиком, который ведет свой бизнес на Алтае: держит маралятник на три с половиной тысячи голов. Марал – это подвид благородного оленя. Животных нам подарили, но доставляли мы их с Алтая за свой счет: олени ехали сюда в специальной машине четыре тысячи километров.

В маралятнике, откуда прибыли наши олени, занимаются исключительно пантами – мягкими рогами. Продажа пантов – это экспортно-ориентированный бизнес, направленный в основном на Корею и Китай. Рога, которые по-особому варят и сушат, идут на производство пантокрина и прочих биологически активных добавок, содержащих большое количество активного железа. Они используются в традиционной медицине или как биодобавки для спортсменов. Мы этим бизнесом не занимаемся, рога не пилим, а рассматриваем оленей скорее с точки зрения туризма.

В перспективе экотуризм для нас – это крайне интересное направление. Сейчас мы только начинаем к этому подходить, постепенно облагораживаем территорию. Пока, к сожалению, условия таковы, что по территории фермы удобно перемещаться в сухую погоду, а после дождя – только в резиновых сапогах.

Отмечу, что у нас все-таки ферма, а не зоопарк, поэтому билеты не продаем и за экскурсии денег принципиально не берем. Мы с удовольствием водим гостей по ферме, рассказываем о наших животных. Я считаю, что люди должны иметь относительно свободный доступ к вольерам, а вознаграждение зависит непосредственно от человека. Если хочется каким-то образом поблагодарить, можно купить продукцию фермы.

Современным жителям городов необходим контакт с домашними животными. Очень часто люди приезжают с маленькими детьми, которые ни разу не видели живую козу. А тут они увидят и козу, и корову, и оленей. Люди получают от общения с животными положительные эмоции, и поэтому хотят вернуться к нам снова. Некоторые семьи приезжают уже не первый год, и у них уже есть свои любимцы.

В самой нижней точке фермы у нас есть пруд, на берегу которого в перспективе хотим поставить небольшой домик поблизости от оленей. Речь не о том, чтобы сделать здесь отель, а просто дать людям возможность провести выходные на природе среди животных. Но это в перспективе, а сейчас актуальная задача – починить забор.

– Рассчитываете принимать большие группы?

– Нет, мы намерены развивать скорее камерный экотуризм, и не готовы принимать туристические автобусы. Мы приглашаем небольшие семейные группы до десяти человек, чтобы каждому уделить внимание, ответить на вопросы. Направление экскурсии зависит от того, что интересно конкретному человеку: кому-то – происхождение оленей или рассказ о породах коров, а кому-то интересней послушать про изготовление сыра.

При входе напоминаем гостям о том, что ферма – это все-таки территория повышенной опасности. Мы сразу предупреждаем, что нельзя просовывать руки в клетку еноту, совать пальцы в рот козе или кролику, дразнить прутком коров или быка. К счастью, наши гости адекватные люди, поэтому у нас не было каких-то случаев травматизма. Мы обязательно сопровождаем гостей, чтобы исключить это.

– Пандемия и санкции сильно сказались на жизни фермы?

– Еще в пандемию мы почувствовали, что занимаемся правильным делом. Москвичи поехали на дачи, повезли родителей, бабушек и дедушек, и резко вырос спрос на нашу продукцию. А в ответ на санкции я тоже объявил санкции США – перестаю отгружать им органические удобрения, то есть перегной и навоз. Навоз у нас является статьей дохода. Весной и осенью позволяет набрать денег на зерно животным на зиму.

Сено мы заготавливаем сами, а ведь его нужно не только скосить, сворошить, просушить, собрать в рулон, но и самое главное – поскорее вывезти с поля, потому что многие захотят его присвоить. Когда мы делали маленькие тюки, их воровали постоянно. Людям почему-то кажется, что если поле не огорожено, то по нему можно свободно ходить, забирать сено, а зимой – «летать» на снегоходах.

На прежней работе я много поездил по миру: был в США, Европе, Китае… В большинстве стран я замечал у людей уважение к частной собственности и чужому труду. Этих качеств, к сожалению, нам в России не хватает. И дело скорее не в штрафах, а в менталитете.

Мы за честное отношение к труду, поэтому не ставим целью зарабатывать на том, что является побочным продуктом, по сути, отходами нашей фермы. Например, сыворотку или шерсть от баранов у нас можно забрать бесплатно, если человек приедет со своим мешком или емкостью и сам поработает лопатой.

– Экотуризм включает в себя знакомство с проблемами экологии?

– Да, например, мы можем рассказать о своем опыте борьбы с борщевиком или о раздельном сборе мусора на ферме. Я считаю, что наиболее эффективен биологический способ борьбы с борщевиком: выпустить в заросли животных, которые съедят его под корень. Борщевик Сосновского – это кавказское растение, которое и завезли сюда как кормовой вид для скотины. Стараемся только не выпускать в борщевик коров, потому что молоко приобретет нехороший привкус.

Мы долго боролись с региональным оператором по поводу вывоза мусора, убеждали их, что мусора у нас почти нет. Все пищевые отходы съедают животные. Органические удобрения перегнивают, и мы их используем сами либо продаем. Бумагу, пакетики, ломаные доски я сжигаю в печке. Даже золу из печки я просею, вытащу гвозди от сгоревших дров, сдам их в металл, а золу рассыплю по своим полям.

– То есть у вас все максимально перерабатывается?

– Жители мегаполисов на самом деле просто отвыкли от этого из-за отсутствия альтернативы. Это в Японии людей огромными штрафами заставляют сортировать мусор, и они уже привыкли, что пластик выкидывают по четвергам, железо – по пятницам, стекло – по субботам и так далее.

В действительности в деревнях это было всегда. Все, что может сгнить, кидалось на компостную кучу, а все, что можно скормить, скармливалось скотине. Все что может гореть, горело в печке, а что можно сдать на металл – сдавалось. Даже стекло люди умудрялись как-то вторично использовать: толочь и подсыпать кротам, например. Когда у тебя перерабатывается девяносто девять процентов мусора – это правильный подход. Мы часто пеняем на государство, но можно начать с себя.

– Вы уже семь лет ведете свое дело. Не жалели о времени, когда работали в компании?

– Когда в кармане пусто, невольно вспоминаю, как хорошо было, когда каждый четверг снимал деньги в банкомате. Но в действительности, сожалений нет. Еще на прежней работе я однажды решил посчитать, чем на самом деле занимаюсь. Получилось, что непосредственно процессом закупок я занимался всего пятнадцать процентов времени, а остальное время вел какую-то непонятную отчетность, составлял графики, презентации и тому подобное.

На ферме я волен выбирать то, чем занимаюсь, и здесь есть понимание, что если не поработал, то и не заработал. В компании рабочий график с понедельника по пятницу, а здесь работаешь в режиме двадцать четыре на семь. Животноводство не предполагает выходных.

Например, тридцать первого декабря у нас проходит так: в семь часов вечера дойка, в двенадцать часов встречаем Новый год, а первого января в пять часов утра снова дойка. Животному не объяснишь, что у тебя праздник, голова болит или просто полежать охота. Благо мы в семье поддерживаем друг друга. В мое отсутствие, брат великолепно справляется с работой

Оценивая предыдущие семь лет, радуюсь, что ферма развивается. Люди начали понимать, что лучше переплатить, но купить настоящий продукт. Кроме того, люди нуждаются в положительных эмоциях от общения с животными. Альтернативу иппотерапии или общению с дельфинами можно найти у нас – в общении с коровами, козами, лошадьми, оленями. Можно съездить за огромные деньги на условные Мальдивы, а лучше доехать сюда и получить те же положительные эмоции в двух часах от Москвы.