Владимир Шленсков: «Надгробие – это ценный культурный объект»

Домодедовский историк и краевед Владимир Шленсков является идейным вдохновителем и координатором деятельности Музейной экспозиции старинных надгробий и предметов православной кладбищенской культуры, которая открылась в сентябре этого года на базе Никитского прихода села Никитское Домодедовского городского округа. Владимир Шленсков первым стал комплексно изучать исторические домодедовские кладбища. Обследовав большую часть старинных некрополей района, Владимир обнаружил около семисот каменных надгробий, являющихся ценными источниками по истории, литературе и камнерезному искусству.

–Расскажите о музее надгробий в Домодедовском районе. Почему он разместился на прихрамовом участке в селе Никитское?

– Музейная экспозиция расположилась в селе Никитское, потому что там сохранилось, пожалуй, самое большое количество старинных каменных надгробий среди церковных кладбищ Домодедовского района: нами было выявлено около 80 памятников. Идею подобного музея я начал вынашивать давно, когда познакомился с опытом музея «Тульский некрополь». Они еще в 1980-х годах основали движение по подъему и расчистке надгробных памятников на исторических кладбищах Тулы. Это движение переросло в полноценный музей «Тульский Некрополь», а затем и в историко-архитектурный музей. Они выявляли захоронения самоварных дел мастеров, членов их семей, обнаруживали интересные барочные надгробия, могилы знаковых исторических личностей Тулы. Пример вдохновил меня заняться чем-то подобным в Домодедово.

Вообще я заинтересовался темой в начале девяностых, после того как впервые еще ребенком посетил Донской некрополь в Москве. Позже, когда стал заниматься краеведением, часто сталкивался со старыми кладбищами. У меня очень обострено чувство исторической справедливости, поэтому я не мог равнодушно смотреть на забытые и разрушенные старые могилы. Где-то с 2007 года начал по крупицам собирать информацию о старых захоронениях, стал осматривать ближайшие домодедовские кладбища. Потом ко мне присоединился Кирилл Низамутдинов, и мы приступили к целенаправленному исследованию погостов. Мы купили домкрат и лебедки для того, чтобы переворачивать камни, поскольку часто надгробия лежали перевернутыми к земле, будто их кто-то специально сбрасывал с глаз долой. Мы чистили, фотографировали камни, переписывали имена, стали вести статистику захоронений.

Экспозиция музея в Никитском еще находится в стадии создания. Мы предварительно расставили на настилах под открытым небом те камни, что уже имелись на погосте, и в ближайшее время будем пополнять коллекцию. Пока на прихрамовой территории представлены в основном только белокаменные «саркофаги», и надо разнообразить их другими видами надгробий. Для этого планируем свозить интересные бесхозные надгробия, которые мы находим в процессе поисковых работ в других местах. Сейчас я составляю план будущих экскурсий, чтобы можно было водить людей и рассказывать им не только о самих надгробиях, но и о местной истории, которая связана с добычей белого камня. Это был важный промысел в Подмосковье и, в первую очередь, на территории современных Домодедовского, Подольского и части других соседних районов. Наш край даже называли когда-то «Белокаменной стороной».

– Почему именно в этой части Подмосковья добывался белый камень?

– Весь Домодедовский район стоит на мощной известковой плите. Она образовалось за счет среднерусского моря, которое находилось здесь много миллионов лет назад. В этих местах в основном была мелководная часть, поэтому здесь имелось большое количество кораллов и разной живности, останки которых оседали на дне, постепенно образуя белый камень. Где-то камень был рыхлый, желтый и ноздреватый, поэтому шел только на бут и известь, а где-то – замечательный, крепкий и белый, поэтому использовался в строительстве храмов, в том числе и в Москве.

Практически все наши местные крестьяне промышляли добычей белого камня. Они сколачивали подряды и разрабатывали камень в зимний период, потому что летом, весной и осенью было много других дел по хозяйству. Зимой оставалось либо резать ложки, либо резать белый камень. Ясно, что выгодней было второе, поэтому у нас имелось большое число мастеров, которые резали надгробия, реализовывая их в ближайших окрестностях. Однако факты, что местные мастера продавали свои надгробия в другие места, нам неизвестны.

– Много ли сохранилось старинных надгробий в Домодедовском районе?

– Дело в том, что после 1917 года у нас началась борьба со всем старым, и люди сбрасывали надгробия своих же собственных прадедов, разбивали их на щебень, рубили на них ветки. Однажды мы нашли надгробие с отчетливыми следами от топора. От той массы памятников, которая сохранялась к 1917 году, почти ничего не осталось. Нам удалось найти около 700 старинных надгробий по всему Домодедовскому району, но это лишь капля в море от того, что было когда-то. А ведь в нашей Домодедовской земле лежали представители знатных родов Наумовых, Семеновых, Глебовых и многих других. Когда-то их могилы украшали красивые надгробия и склепы. Например, Дмитрий Алексеевич Наумов, который более 25 лет являлся председателем Московской губернской земской управы. Могила этого выдающегося деятеля губернского земства является, пожалуй, единственным примером памятника знатному человеку, который полностью сохранился до наших дней. Он был похоронен в родовом имении на церковном кладбище села Кузьминское. Там сохранился не только оригинальный памятник, но и кованая ограда. Все остальные склепы и могилы с надгробиями безжалостно грабили и выкидывали в канавы, подпирали ими сараи или мостили дороги. Иногда все же удается чудом найти эти старые камни.

– Какие разновидности надгробий были распространены в прошлом?

– С начала XIXвека появилось огромное количество разных форм надгробий, которые помимо всего прочего различались и по сословиям. Самый распространенный тип – это надгробие-саркофаг, которое часто можно встретить не только в Московской области, но и вообще в центральной России. Это большой камень похожий на гроб, иногда даже с профилированной декоративной крышкой. Делали самые разные саркофаги: с кронштейнами, с венками, с розетками или полностью гладкие и без оформления. Надгробие без оформления так и называлось саркофагом типа «гроб».

Кроме саркофагов были вертикальные надгробия в виде часовни с маковками и обязательно с нишей, куда ставилась иконка либо лампадка в зависимости от размеров. Позже появилось надгробие в виде обелиска и стелы. Есть очень интересный тип надгробия, который мы называем «столбиками». Это прямоугольный столбик, который со всех сторон оформлялся художественной резьбой. У нас на Никитском сельском кладбище есть один такой маленький столбик на детском захоронении. На нем вырезано трогательное и несколько наивное по технике рельефное изображение ангела, который держит ребенка за руку и ведет куда-то. Изображение сохранилось плохо, потому что почти полностью вросло в землю. Мы откопали его и расчистили.

– Вы упомянули сословные памятники. Какими они были?

– Существовали надгробия, которые ставились исключительно на могилах дворян, поэтому всегда, когда мы находим такие типы памятников, понимаем, что здесь дворянское захоронение. Это, прежде всего, так называемая колонна. Колонны можно увидеть в некрополе Донского монастыря, но на территории Домодедовского района колонны нам найти не удалось. Тем не менее, мы обнаруживали примеры другого варианта этого типа – колонну, перебитую кубом. Этот тип еще интереснее, потому что посередине каменного столба как бы вставлен куб. Также были надгробия, связанные с церковью. Это, прежде всего, так называемый тип аналоя, то есть каменная тумба в виде церковного аналойного столика. Существовало две разновидности аналоя: на одном сверху лежала раскрытая книга, а на другом – открытое Евангелие и крест. Первый тип надгробий часто ставился на могилах чтецов, а также ктиторов, жертвовавших деньги на благоустройство храма. Второй тип аналоя, так называемый исповедальный аналой, ставился только на могилах священников. Дьяконов уже обычно не хоронили под такими памятниками. В Никитском мы нашли хороший аналой первого типа с раскрытой книгой, а вот исповедальных аналоев в Домодедовском районе почти нет.

Самые ценные надгробия – это более ранние плиты XVI-XVIIвеков. У нас на бывшем Покровском погосте рядом с селом Лобаново вплоть до 2000 годов сохранялся практически нетронутым целый комплекс уникальных надгробных плит этих веков. Старинный участок был окружен современным кладбищем, но, к сожалению, кто-то посчитал, что из-за надгробий XVI-XVIIвеков впустую пропадает много места и все камни сгребли трактором в сторону. Древние могилы, таким образом, уже утрачены, на освободившееся место в них вперемежку со старыми костями стали делать новые захоронения. У нас это довольно распространенное явление, что на старых кладбищах люди лежат в несколько слоев. Сами старинные надгробия еще возможно спасти от уничтожения, и мы надеемся перевезти их в Никитское.

– Какие необычные надгробия вы находили на кладбищах Домодедовского района?

– На одном из погостов Домодедовского района, как водится, в мусорной яме до сих пор валяется редчайшее надгробие, стилистически представляющее собой ствол дерева с обрубленными ветвями. Два похожих надгробия, только больших по размеру, сохранилось на территории Донского некрополя. Такие памятники обычно ставились на могилах последнего представителя рода, который не оставил после себя потомства. Так как род пресекался, то и ветки этого генеалогического дерева делали обрубленными. Наше надгробие небольшое и с отколом, но с местным колоритом: голгофа у него вырезана не отдельно, а из цельного камня вместе со стволом дерева.

–Насколько часто сохраняются тексты на надгробиях, и удается ли вам их прочесть?

– Наверное, треть текстов удается прочитать. Мы освоили свой способ читать поврежденный текст. Если взять землю или глину, растереть с водой, а потом пройтись губкой по памятнику, то темная глина забьется в ложбинки текста и буквы, как правило, хорошо читаются. После первого дождя глину смоет, и камень вновь будет чистым. Так что никакой химии мы не используем, и камень никак не повреждается. Некоторые люди, особенно те, которые ищут своих родственников, процарапывают ложбинки букв гвоздиками, и иногда даже выцарапывают то, чего никогда не было. В этом смысле у нас более щадящая техника. Таким образом, было прочитано достаточно много надгробных текстов, которые, казалось, вообще прочитать невозможно.

–В основном это шаблонные фразы или есть какие-то интересные эпитафии?

– Есть очень интересные эпитафии, в том числе и у крестьян. Они бывают похожи друг на друга, но каждый текст сочинен на свой манер. Иной раз даже удивляешься, насколько люди были поэтичны. Очень часто на торцах писались цитаты из Библии, а с противоположной стороны писалась эпитафия приблизительно такого настроения: «Пришедший сюда, воззри на гроб мой, и помысли о себе. Пройдут года, и будешь ты, как я». Такие самобытные тексты отдают духом своего времени.

– Удивительно, что у крестьян, как вы сказали, были каменные надгробия. Всегда казалось, что простым людям ставили на могилу разве что березовый крест.

– Конечно, у самой бедной вдовы стоял простой деревянный крест, который через какое-то время сгнивал, и могила терялась. Однако основная масса крестьян, по крайней мере, в XIXстолетии, погребалась под камнями.

– Исходя из того, что вы рассказываете, создается впечатление, что в старину вообще крестов на могилах почти не ставили.

– Деревянные кресты, конечно, делали. Их проще и дешевле было изготовить, но от них ничего не осталось, поэтому мы не можем о них ничего сказать. Кресты не было принято изображать на каменных плитах. Иногда бывало, что даже высокие надгробия со временем проседали в землю, зарастали травой, и на них можно было случайно наступить. Естественно, что считалось негоже изображать крест, на который могут наступить сапогом. Когда появились вертикальные формы надгробий, то, конечно, их стали щедро оформлять и крестами.

Интересно, что раньше памятными камнями отмечались иногда места убийств, если человек пострадал за Христа. В 1884 году, как описывал краевед Николай Чулков, случилось трагическое событие. По местным селам и деревням ходил сборщик денег на храм с кружечкой. Это было в районе Каширской дороги ближе к Белым Столбам, где находился когда-то Меткинский поворот на лесную дорогу, ведущую от Каширки через поля к селу Меткино. Однажды этого старичка нашли убитым в Меткинском лесу, после чего там установили белый камень с надписью, что на этом месте пострадал сборщик на храм. Николай Чулков видел этот интересный памятник еще в шестидесятых годах XX века.

– Чем может быть интересен ваш музей надгробий для посетителей?

– Старинное надгробие – это непросто мемориальный знак, это малая архитектурная форма, образец камнерезного искусства, отражающий мастерство местных резчиков и в целом стиль и атмосферу своей эпохи. Надгробие – это ценный культурный объект, а не просто нечто утилитарное. Обнаружив старинный камень, мы начинаем искать информацию о погребенном человеке, и о том, как он связан с историей нашего края. Нередко мы делаем очень любопытные открытия.