Монастырь просветителя и борца с еретиками

В западной части Подмосковья на Волоколамской дороге расположились два монастыря, связанные с двумя знаковыми религиозными деятелями допетровской России. Знаменитый Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь в Истре напоминает про неспокойный XVII век, когда церковные реформы патриарха Никона – основателя этой обители – стали поводом для драматического раскола в русском православии. Однако ошибочно полагать, что до Никона в русской церкви все было безмятежно. В конце XV и начале XVI веков патриархальное и на вид благочестивое Московское государство, только-только высвободившееся из-под власти Орды, поразило стремительное распространение ереси «жидовствующих». Глубина и степень поражения общества этой ересью были очень велики. Преодолеть этот «раскол» удалось благодаря деятельности игумена Волоколамского монастыря преподобного Иосифа Санина.

У входа в Иосифо-Волоцкий монастырь паломника и посетителя встречает бронзовая фигура основателя обители. Старец в монашеском облачении простирает руку в жесте благословения, и его облик кажется вполне доброжелательным. Черты лица монаха несколько схематичны и иконописны, хотя современники отмечали, что внешне проповедник был подобен прекрасному библейскому Иосифу. Никак не ожидаешь разглядеть у этого благообразного старца на свитке, который он держит в руках, слова о ненависти и врагах. Тем не менее, на памятнике выбиты следующие строки на церковно-славянском языке: «Совершенною ненавистью возненавидех я, во враги быша ми…И врагов моих дал ми еси хребет». Это цитаты из двух разных библейских текстов: 138-го и 17-го псалмов.

Автор книги Псалтырь пророк Давид был царем, полководцем, правителем в Иерусалиме. Давид часто сражался, был жертвой политических интриг, поэтому такие воинственные слова в его устах понять можно. Однако о каких врагах, которых совершенной ненавистью возненавидел, мог говорить монах и христианский проповедник? Речь идет о еретиках-жидовствующих, на борьбу с которыми преподобный Иосиф положил все свои интеллектуальные и духовные силы. Более того, святой считал, что распространяющие еретическое учение достойны самой суровой казни. Другой видный борец с жидовствующими архиепископ Геннадий Новгородский в письме московскому митрополиту даже приводил в пример испанского короля, который беспощадно расправлялся с еретиками при помощи инквизиции. Геннадий, а вслед за ним Иосиф Волоцкий, хотели подтолкнуть такими крайними примерами к более решительным действиям малодушного в этом вопросе великого князя Ивана III, который почти не противодействовал распространению ереси в своем государстве.

Радикальные высказывания, которых можно немало найти в его знаменитой книге «Просветитель», вызывали понятное смущение у так называемых «нестяжателей». Они представляли другое, более мягкое и, если уместно сказать, толерантное крыло тогдашней церкви. Знаменем этого направления был игумен одного из северных монастырей Нил Сорский. Нестяжатели полагали, что христианин должен не казнить или осуждать, а прощать еретиков, согласно известным словам Иисуса Христа об отношении к врагам.

Кем же были жидовствующие? По меткому выражению Ивана Петровича Хрущова, написавшего книгу об Иосифе Волоцком, это учение «отрицало многое, но ничего не предлагало взамен того, что отрицало». Гнездо этой секты свилось в конце XVвека в свободолюбивом Новгороде. Новым учением увлеклись, как ни странно, представители православного духовенства, включая протопопа Софийского собора. Жидовствующие, основываясь на видимых противоречиях в книгах Ветхого и Нового Завета, делали вывод, что Новый Завет нужно отбросить и соблюдать все предписания иудейской религии. На практике же мало кто из них следовал ветхозаветным предписаниям. Создается впечатление, что разночтения двух частей Библии нужны были жидовствующим лишь как предлог, чтобы поколебать у людей уверенность в истинности православия.

На деле сектанты тайно занимались различными видами оккультных практик, при этом внешне соблюдали церковные обряды. Широкое распространение этого учения среди священников объяснялось крайне низким уровнем религиозного образования. Некоторое время на должности московского митрополита даже находился человек, которого не без оснований подозревали в принадлежности или, по крайней мере, в сочувствии секте. Это был огромный скандал в Московском царстве, где только недавно говорили о «Третьем Риме», а теперь самого главного епископа подозревали в ереси. Первый удар по еретикам был нанесен в 1490 году, когда стараниями Иосифа Волоцкого учение было предано анафеме. Однако тайному обществу удалось сохранить свое влияние и после публичного церковного осуждения. Лишь в 1504 году на новом соборе жидовствующие были окончательно разгромлены и стали постепенно терять свою силу.

Предметом разногласий Иосифа Волоцкого с нестяжателями было не только отношение к еретикам, но и вопрос о допустимости для церкви владеть дорогим имуществом и землей. Великий князь Иван IIIсклонялся в этом споре к отцам из лагеря Нила Сорского, хотя бы по причине вовлеченности в секту своих ближайших вельмож и даже некоторых членов семьи. Была у князя и другая причина симпатизировать нестяжателям в большей степени, чем Иосифу Волоцкому. Огромные земельные наделы, которые сконцентрировались в руках церкви и монастырей, могли бы существенно пополнить казну в случае, если бы монахи отказались от них. Кроме того, слишком сильная и независимая церковь никогда не была выгодна княжеской, а потом и царской власти. Гораздо удобнее было бы иметь лояльное духовенство, финансово зависимое от светского правителя. Однако совершить секуляризацию церковных земель окончательно удалось только Екатерине II.

Преподобный Иосиф происходил из знатной семьи, чья вотчина была неподалеку от Волоколамска. Как и многие преподобные, он рано почувствовал тягу к иноческой жизни и в двадцатилетнем возрасте принял монашеский постриг, сменив мирское имя Иоанн на новое – Иосиф. Для понимания личности святого важно проследить не столько его кровное происхождение, сколько преемственность духовной традиции. Если современники Иосифа великие князья Иван III или Василий III могли хвалиться своим происхождением от героя Куликовской битвы Дмитрия Донского, тем самым подчеркивая и направление своей политики собирать все русские земли вокруг Москвы, то Иосиф Волоцкий мог считать себя «духовным правнуком» Сергия Радонежского. Иосиф постригся в Боровском монастыре от рук преподобного Пафнутия, который, в свою очередь, был учеником и пострижеником Никиты Серпуховского, а последний – близким последователем преподобного Сергия.

Вход в обитель Иосифа Волоцкого венчает надвратная церковь апостолов Петра и Павла, украшенная изразцами знаменитого московского мастера Степана Полубеса. Этот мастер керамических дел приложил руку к украшению Ново-Иерусалимского монастыря и нескольких знаменитых московских церквей. Изразцовые колонны у входа в обитель испещрены фигурками птиц, клюющих ягоды. Сюжет, очевидно, вполне земной, и только с очень большой натяжкой можно истолковать эти фигурки как образы райских птиц. Скорее всего, логика таких повседневных сюжетов на церковных зданиях была та же, что и у изображений древних мастеров домонгольской Руси, которые украшали Дмитриевский собор и храм Покрова на Нерли во Владимире или Георгиевский собор в Юрьеве-Польском. Там резные барельефы животных, растений, птиц и даже фантастических чудовищ помещались с внешней стороны стен церкви. Зодчий мог этим подчеркнуть, что внутреннее помещение храма – это место лишь для священных изображений, а снаружи может располагаться все остальное. Быть может, это и намек на то, что все земные мысли нужно оставить за стенами монастыря.

Успенский собор обители, как, к примеру, и в Троице-Сергиевой лавре, созидался по образу своего «тезки» в Москве. Хотя в Лавре Успенский собор практически точно копирует формы московского храма, сходство с ним Волоколамской церкви заметно скорее изнутри, чем снаружи. В помещении главного храма Волоцкой обители мы увидим высокие стены, искусно расписанные фресками, и массивные колонны, украшенные фигурами святых воинов, как и в кремлевском соборе. Здесь же находятся главные святыни монастыря – рака с мощами преподобного Иосифа Волоцкого и копия местночтимой Волоколамской иконы Божией Матери. Оригинал образа Волоколамской Богородицы в советские годы был вывезен из монастыря и сегодня хранится в Москве в Музее иконы имени Андрея Рублева. Изредка, правда, подлинник привозят в Волоколамский монастырь для поклонения верующим на его историческое место.

Рядом с галереями Успенского собора расположены остатки первого яруса некогда величественной колокольни, высота которой составляла 76 метров. Башня была взорвана в 1941 году из военных соображений, когда Красная армия временно оставила Волоколамск. В восьмистах метрах от монастыря на другом конце дорожки, пересекающей еловую рощу, расположен бывший Всехсвятский скит обители. Он был образован в XIX веке на месте древнего святого колодца Иосифа Волоцкого. Западная паперть построенной здесь небольшой церкви во имя Всех Святых служила одновременно сенью над источником. В советские годы скит, как и монастырь, был закрыт, а на его месте располагались помещения детского дома, а затем больница. В скитском храме оборудовали котельную и прачечную, сильно исказив облик здания. На данный момент в скиту проводятся восстановительные работы, поэтому источник там пока не оборудован.